Сергей Трубецкой - Учение о Логосе в его истории

– 199 –

С другими демонами случалось, однако, и обратное: так, проведя довольно долгое время в Крите, я видел там странное празднество, на котором показывают безглавый образ человека и говорят, что то был Молон, отец Мериона, который изнасиловал нимфу и был найден обезглавленным» (De def. or. 14).

Одна эта выдержка дает нам понятие о грубом легковерии Плутарха, многочисленные примеры которого находятся и в его жизнеописаниях, и в его нравственных трактатах [283] См. особенно De def. orac., De Pythiae oraculis, De Iside, passim. . Подобно своим предшественникам, он полемизирует против поэтов и мифологов, силясь очистить богов от антропопатизма и антропоморфизма. Но он не отвергает мифов и преданий, как бы ни были они нелепы [284] В жизнеописании Кориолана (гл. 38) мы находим попытку критики: идолы могут потеть, источать кровь и слезы (ср. De Pyth. orac. 8), могут издавать стоны, знаменуя волю богов, но говорить членораздельною речью они не могут, поскольку надлежащих органов для сего они не имеют! Если же и о таких событиях мы имеем неопровержимые исторические свидетельства, то подобные явления следует объяснять галлюцинациями, вызванными свыше. , а объясняет их как символы философских истин [285] Ср., напр., de Is. passim, где мы находим, между прочим, следующее определение мифа (20) ὁ μῦϑος... λόγου τινὸς ἔμφασίς (отражение) ἐστιν ἀνα κλῶντος ἐπ ἄλλα τὴν διάνοιαν {91} . Примеры см. у Zeller'a III, 2, 198, сл. таким образом, напр., объясняется зверопоклонство египтян: животные суть символы богов (Is. 72), так, крокодил есть μίμημα ϑεοῦ (Is. 75) {92} . или же попросту приписывает демонам все то, что недостойно богов. Не забудем, что в демонов верили решительно все, не только платоники и пифагорейцы, но и стоики, и даже материалисты, как Демокрит. Для Плутарха эта вера имеет значение важного философского открытия. «Справедливо утверждают, – говорит он, – что Платон, открывши стихию, лежащую в основании происходящих качеств и называемую ныне материей или естеством, избавил философов от многих и великих затруднений; мне же кажется, что еще большие и величайшие затруднения разрешили те, которые признали между людьми и богами род демонов, посредствующий и связующий их воедино, и таким образом открыли общение между людьми и богами» (De def. or. 10). Если бы можно было уничтожить воздух между землей и луною,

– 200 –

распалась бы связь всей вселенной; так точно те, которые не признают существования демонов, уничтожают всякое общение и сношение между божественным и человеческим, упраздняя посредствующее и служебное естество и вместе внося беспорядочное смешение, заставляя нас приписывать богам человеческие страсти и нужды… Что касается до нас, то мы не признаем ни оракулов без боговдохновения, ни священнодействий, ни празднеств без участия богов; но, с другой стороны, мы также не полагаем, чтобы Бог вмешивался в эти действия, присутствовал бы и участвовал в них: мы приписываем это, кому оно приличествует – слугам богов, признавая демонов епископами и священнослужителями богов (ib. 13). Демоны поставлены над оракулами, ибо боги чужды земным делам и удалены от них (16).

Плутарх признает многочисленные классы таких демонов, высших и низших, обладающих разнообразными функциями. Одни из них, движимые чувственностью, воплощаются в человеческие тела; другие, наоборот, могут возвышаться и становиться богами, как Геракл или Дионис [286] De Is. 25, 27, 30; Def. or. 10, 16 и 20; Gen. Socr. 16, 22; Romul. 28. . Вместе сКсенократом Плутарх наряду с добрыми демонами признает и множество злых демонов [287] De def. or. 13, de Is. 26. Ср. «жизнеописания» Диона 2.54, Брута 36, Цезаря 69 и др. Zeller II, 2, 177, 6. . Наконец, в каждом человеке он указывает особого демона: если, согласно верованиям, распространенным в его эпоху, человеческая душа становится демоном или героем после смерти, то, по его мнению, каждый имеет своего демона еще при жизни, как это видно из особого диалога «О демоне Сократа». Всякая душа причастна разуму, хотя та часть ее, которая погружена в тело и страсти, становится неразумною; есть души, всецело погружающиеся в тело, другие же сохраняют вне его то, что в них есть наиболее чистого (τὸ καϑαρώτατον), и это высшее начало носится над головою человека, как поплавок над телом, погруженным в глубину; поскольку душа повинуется ему и не порабощается страстям, оно поддерживает, выпрямляет ее. То, что погружено в тело и в движение, называется душою; то же, что не доступно тлению, люди называют умом и принимают за нечто находящееся внутри их, как предметы, отраженные в зеркале, кажутся находящимися