Мишель Монтень - Опыты

Или виноградники, побитые градом; земля коварна, и деревья страдают то от обилия влаги, то от солнца, иссушающего поля, то от суровых зим (лат.) — Гораций. Оды, III, I. 29–32.

Или небесное солнце иссушает поля чрезмерным зноем, или их губят внезапные ливни и студеные росы, или опустошают свирепые вихри и порывы ветров (лат.). — Лукреций, V, 215–217.

…башмак… немилосердно жмущий вам ногу… — У Плутарха (Жизнеописание Эмилия Павла, 5) приводится рассказ об одном римлянине, который развелся со своей женой, за что его порицали друзья, обращаясь к нему со следующими вопросами: «Что ты можешь вменить ей в упрек? Разве она не хороша собой и у нее не красивый стан? Разве она не рожает тебе здоровых детей?» — на что этот римлянин, выставив вперед ногу и показывая на свой башмак, ответил: «Разве этот башмак не красив? Разве он плохо сшит? Разве он не совсем новый? И все же среди вас нет ни одного, никого, кто имел бы хоть малейшее представление о том, как ужасно он жмет мне ногу».

Размеры состояния определяются не величиною доходов, а привычками и образом жизни (лат.). — Цицерон. Парадоксы, VI, 3.

…кто по примеру Фокиона обеспечивает… детей… — Источник Монтеня: Корнелий Непот. Фокион, I.

Я… не одобряю поступка Кратеса. — Об этом рассказывает Диоген Лаэрний: VI, 88. Кратес — см. прим. 9, гл. XXV, том I.

Кто начал тревожиться, тому себя не сдержать (лат.). — Сенека. Письма, 13, 13.

Капля точит камень (лат.). — Лукреций, I, 313.

Тогда мы ввергаем нашу душу в заботы (лат.). — Вергилий. Энеида, V, 720. Монтень несколько изменил слова Вергилия, приспособив их к своему контексту.

…когда Диогена спросили… — Об этом рассказывается у Диогена Лаэрция: VI, 54.

Почему ты не предпочтешь заняться тем, что полезно? почему не плетешь корзин из прутьев и гибкого тростника? (лат.). — Вергилий. Эклоги, II, 71–72.

О если бы нашлось место, где бы я мог провести мою старость, о если бы мне, уставшему от моря, странствий и войн, обрести, наконец, покой! (лат.). — Гораций. Оды, II, 6, 6–8.

Плоды таланта, доблести и всякого нашего дарования кажутся нам наиболее сладкими, когда они приносят пользу кому-либо из близких (лат.). — Цицерон. О дружбе, 19.

…даже Платон… не преминул… уклониться… — Источник Монтеня: Диоген Лаэрций, III, 23.

Многие подали мысль обмануть их, ибо обнаружили страх быть обманутыми, и, подозревая другого, предоставили ему право на плутни (лат.). — Сенека. Письма, 3, 3. Монтень незначительно изменил текст Сенеки.

Экю — серебряная монета ценностью в 3 ливра или франка.

Рабство — это покорность души слабой и низменной, не умеющей собой управлять (лат.). — Цицерон. Парадоксы, V, 1.

Чувства, о всевышние боги, чувства (лат.). — Откуда взяты эти слова, не установлено.

И чаша и кубок мне показывают меня (лат.). — Гораций. Послания, I, 5, 23–24. Монтень перефразирует Горация, который говорит: «…тебе показывают тебя».

…самое счастливое занятие человека — …праведно делать свои дела. — Платон. Письма, 9, 357 d.

Лиар — мелкая медная монета.

Времена хуже железного века, и их преступлению сама природа не находит названия, и она не создала металла, которым можно было бы их обозначить (лат.). — Ювенал, XIII, 28–30.

Где понятия о дозволенном и запретном извращены (лат.). — Вергилий. Георгики, I, 505.

Они обрабатывают землю вооруженные и все время жаждут новой добычи и жаждут жить награбленным (лат.). — Вергилий. Энеида, VII, 748–749.

Царь Филипп собрал… толпу самых дурных… людей… — Источник Монтеня: Плутарх. О любознательности, 10. Этот город, по Плутарху, был назван Понерополис, т. е. город дурных людей.

Пирра — жена Девкалиона, сына Прометея, царя Фтии в Фесалии. Оставшись после всемирного потопа единственными обитателями земли, Девкалион и Пирра вновь заселили землю, бросая себе за спину камни: те, что были брошены Девкалионом, превратились в мужчин, брошенные Пиррой — в женщин. Кадм — легендарный основатель города Фив; прибыв в Беотию, он убил дракона, который пожрал его спутников и товарищей, и по повелению Афины посеял его зубы, а из них выросли вооруженные люди, истребившие друг друга, за исключением пяти воинов, от которых и произошла фиванская знать.