Виктор Кротов - Человек среди учений

Кстати, благодаря нашей неспособности помочь ребёнку ориентироваться в главном, он чаще всего и позже, когда вырастет, избегает задумываться над своим мировоззрением, над тем, как и ради чего живёт на земле. Так что откладывать это дело некуда.

К счастью, традиция донесла до нас множество материала для возрастной философии: это традиция сказки и притчи. Наше дело – воссоздать эту традицию на современном уровне и придать ей новое развитие, используя весь многовековой потенциал, который ею накоплен. Многое можно сказать и о возможностях поэзии, и о возможностях любого другого искусства, а главное – о возможностях подлинной педагогики, которая поставит в центр своих забот раскрытие личности ребёнка и помощь ему в освоении духовной свободы.

Как, после столь решительных разоблачений – снова к философоведению?… Конечно. Это замечательная и полезная область знаний. Мы ведь уже не спутаем её с философией!

В главе о философоведении уже шла речь о том, что когда проведена демаркационная линия, отделяющая его от философии в собственном смысле слова, когда оно перестаёт претендовать на замещение собой философии, философоведение может играть свою важную роль в человеческой культуре. Общая философия ориентирования может дать ему дополнительные возможности по осуществлению этой роли.

Идеи ориентирования могут послужить основой для сравнительного изучения философских учений, для изложения их истории, для уточнения их места в развитии человеческой культуры – и как культуры человечества, и как культуры человека. Философоведение может в какой-то степени помочь выложить на стол карты тем учениям, которые не особенно расположены сделать это.

Это не означает – заниматься разоблачениями. Речь идёт об одном: о защите интересов человека перед интересами учений. Ангажированное философоведение, обличающее те или иные взгляды с позиций учения, заказывающего музыку, – это чисто идеологическое явление. Но философоведение, которое поставит своей задачей служение человеку, может существенно помочь ему как в начальной ориентации, так и позже, в любой другой момент, когда у ищущего человека возникнут сомнения и он снова захочет взглянуть со стороны на мир учений и на своё собственное место в нём.

Общая философия ориентирования может стать не только местом встречи учений, но и камертоном объективного философоведения.

Язык ориентирования не даёт забывать о цели философской работы: о том, что философия должна помогать человеку ориентироваться, причём ориентироваться прежде всего в главных проблемах его реальной жизни, а не в абстрактной "жизни-вообще". Это важно и для философии, и для философоведения. Для философоведения, может быть, даже важнее. Ведь оно принципиально должно стремиться к позиции нейтралитета, а значит способно оказать неоценимую поддержку человеку, предоставляя ему независимый материал для этого самого ориентирования.

Наконец, именно спокойное и нейтральное философоведение может создать благоприятную атмосферу, которая рано или поздно позволит начать философско-экуменический диалог между учениями. Диалог, целью которого было бы постепенное освоение той мысли, что каждое учение может и должно работать на человека. Если оно делает это добросовестно, то за ним необходимо признать его философское достоинство, как бы ни расходились наши с ним ориентиры.

Читая фантастические романы о будущем, приходится только удивляться, как много внимания они уделяют техническим подробностям жизни и как мало – тому, что определяет её смысл и основное содержание. Если бы фантастика считала главной своей задачей не только развлечь читателя, но и помочь ему ориентироваться в настоящем с помощью представлений о будущем, она могла бы стать куда смелее и мощнее как литературный жанр. Она попыталась бы представить, какие новые русла мышления о мире будут проложены или углублены в будущем – и тем самым начала бы прокладывать эти русла в умах сегодняшних людей. Она заглядывала бы не столько в завтрашний быт, сколько в завтрашнее бытие, она не столько конструировала бы утопии и антиутопии, сколько пыталась бы предугадать, что станет завтра главным для человека, а вследствие этого – и для человечества.

Но в этой книге с нас хватит и сказок. Не будем соперничать с фантастикой, придавая литературную достоверность прогнозам. Заглянем в завтрашний день чисто конструктивно.