Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о понятии

Главное недоразумение, которое здесь возникает, состоит в том мнении, будто естественный принцип или начало , от коего исходят в естественном развитии или в истории развивающегося индивидуума, есть истинное и по понятию первое . Воззрение или бытие, правда, по природе есть первое или условие понятия, но оно вследствие того еще не есть безусловное в себе и для себя; напротив, в понятии снимается их реальность, а вместе с тем и та видимость, которую они имели, как обусловливающее реальное. Если дело идет не об истине , а только об истории , {11}как она имеет место в представлении и в являющемся мышлении, то, конечно, можно ограничиться рассказом о том, что мы начинаем с чувств и воззрений, а рассудок извлекает из их многообразия общее или отвлеченное и, понятно, нуждается для этого в такой основе, которая еще остается для представления при таком отвлечении в той полной реальности, с коею она впервые обнаруживается. Но философия должна быть не рассказом о том, что совершается, а познанием того, что в нем истинно , и из истинного она должна далее понять то, что является в рассказе, как простое событие.

Если при поверхностном представлении о том, что такое понятие, все многообразие поставляется вне понятия и последнему остается присущею лишь форма отвлеченной общности или пустого тожества рефлексии, то следует прежде всего припомнить о том, что уже вообще для получения понятия или определения должна определительно присоединиться к роду, который и сам не есть чисто отвлеченная общность, также и специфическая определенность . Если подумать об этом с несколько мыслящим соображением о том, что этим хотят сказать, то окажется, что тем самым за столь же существенный момент понятия признается различение . Кант побудил к такому соображению посредством той в высшей степени важной мысли, что существуют синтетические суждения a priori . Этот первоначальный синтез апперцепции есть один из глубочайших принципов для умозрительного развития; он содержит в себе начало истинного понимания природы понятия и совершенно противоположен тому пустому тожеству или отвлеченной общности, которая вовсе не есть синтез внутри себя. Но с этим началом мало согласуется дальнейшее изложение. Уже выражение синтез легко приводит опять к представлению внешнего единства, простого сочетания того, что в себе и для себя раздельно . За сим кантова философия остановилась лишь на психологическом рефлексе понятия и вновь возвратилась к утверждению постоянной обусловленности понятия многообразием воззрения. Она объявила рассудочное познание и опыт являющимся содержанием не потому, что категории сами конечны, а на основании психологического идеализма потому, что они суть лишь определения, проистекающие из самосознания. К сказанному следует присовокупить, что понятие без многообразия воззрения опять-таки должно быть по Канту бессодержательно и пусто , несмотря на то, что оно a priori есть синтез , и поскольку оно таково, оно имеет внутри себя самого определенность и различие. Поскольку синтез есть определенность понятия, и тем самым абсолютная определенность , единичность , понятие есть основание и источник всякой конечной определенности и многообразия.

То формальное положение, которое понятие занимает, как рассудок, восполняется в изложении Канта тем, чтó ест разум . В разуме на высшей ступени мышления, понятие, как можно бы было ожидать, должно утратить ту условность, какую оно еще сохраняет на ступени рассудка, и достигнуть полной истины. Но это ожидание обманывается. Так как Кант опреде {12}деляет отношение разума к категориям, лишь как диалектическое , и притом понимает результат этой диалектики, только как бесконечное ничто , то бесконечное единство разума теряет и синтез, а тем самым и то начало умозрительного, по истине бесконечного понятия; оно становится, как известно, чисто формальным, только регулятивным единством систематического употребления рассудка . Считается злоупотреблением логики, если она, которая должна быть только каноном критики , признается за орган произведения объективных взглядов. Понятия разума, в которых следовало бы чаять более высокую силу и более глубокое созерцание, уже не имеют в себе ничего конститутивного , свойственного категориям; они суть только идеи; правда, вполне дозволительно употреблять их, но при помощи этих умопостигаемых сущностей, в которых должна бы была сосредоточиваться вся истина, нельзя мыслить ничего, кроме гипотез , приписывать которым истину в себе и для себя было бы полным произволом и безумною отвагою, так как они не присущи никакому опыту . Можно ли было бы подумать, что философия станет отрицать истину умопостигаемых сущностей потому, что они лишены пространственной и временной чувственной материи?