Сергей Юрченко - Гностикос

Именно поэтому душа воспринимается нами как нечто законченное, совершенное. Но этот начальный отрезок непрерывно удлиняется, получая новые «приращения души» в виде новых дхарм. Душа – это временной процесс. Души как чего-то законченного попросту нет. Душа ребенка составляет часть души того человека, в которого этот ребенок вырос, и т.д. до дхармы, которая оказывается физической смертью, возможно, совершенно случайной и уж точно никак не принципиально последней. Эта последняя дхарма должна обладать каким-то особенным смыслом. Но никто еще не умер от того, что пришел к логическому завершению всей своей жизни. Нужно еще очень постараться, чтобы умереть. Совершить физическое самоубийство или погрузиться в медитацию, которая успешно закончится тем, ради чего собственно и нужна, – нирваной.

Об этой последней дхарме следует говорить отдельно, поскольку именно с нее кончается известное нам бытие и начинаются спекуляции о потустороннем мире. Но сейчас нас интересует то, что говорить о душе в строгом смысле можно с тем же успехом как и о последнем числе бесконечности. Бессмертная душа – это совершенный вздор уже потому, что души как таковой нет. Именно об этом говорил Гаутама. Его собственное учении не следует путать с буддизмом, как не следует путать Иисуса с христианами (по выражению Ницше: «Был один-единственный христианин, и того распяли»). У Гаутамы нет никакой реинкарнации, поскольку нет никакой души. Есть непрерывно прирастающая совокупность дхарм, которые идентифицируют себя как личность во времени. Именно это позволяет человеку говорить: «Я».

Но наша память может сохранить новую дхарму лишь после того, как она была пережита нами как настоящее и стала прошлым для той дхармы, которая переживается нами сейчас как настоящая. Это значит, что наша память П всегда имеет на одну дхарму меньше, чем есть в потоке самосознания и отстает от него на один квант времени:

П = D + dt + D + dt +…+ D ) dt + D+…

Это можно выразить иначе, сказав, что поток самосознания состоит из памяти и еще одной дхармы:

ПС = П + D

Но наша память хранит только дхармы и не хранит время. Однако дхармы в ней упорядочены. Мы не помним, сколько времени прошло от одного события до другого, но помним, что одно предшествовало другому. Таким образом память накапливается как упорядоченное множество разных дхарм. Вероятно, наш мозг архивирует долговременную память в целях экономии, так что мы перестаем помнить порядок отдаленных событий, но наша текущая память этот порядок сохраняет. Обычно мы точно помним, что за чем следовало в течении последних минут (есть версия, что такая короткая память составляет 8 минут). Фрагмент такой памяти должен иметь вид последовательности (как непрерывный рост конуса прошлого):

…) X ) Y ) Z )…

Если мы смотрим на какой-то объект, мы делаем его своей текущей дхармой. Но запомним мы его только тогда, когда перейдем в другую дхарму. Конечно, это не зависит от нашего волевого усилия, поскольку переход в следующую дхарму происходит спонтанно, автоматически пополняя нашу память. Сказанное является настолько важным, что нам следует еще раз прояснить его смысл. У нас «двоится в глазах» поскольку мы оказываемся для одного и того же объекта его внутренним языковым наблюдателем (ВН) и наружным языковым наблюдателем (НН) в двух соседних дхармах. Все зависит от того, как мы смотрим на него. С точки зрения ВН, смотрящего «снизу», куча камней – это множество целых камней. Для НН, смотрящего «сверху», – это одна целая куча, в которой никакие камни уже не различимы. Стул, на котором вы сидите, – это целый объект. Если вы станете утверждать, что стул и все его части существуют одновременно, то я предположу, что вы сидите сразу на двух стульях. Так, если вы покупаете некий прибор и получаете к нему полный комплект запасных частей, то вы фактически имеете уже не один прибор, но два прибора, из которых один существует в разобранном виде. Всмотреться в объект – значит стать его внутренним наблюдателем. Именно тогда у стула обнаруживаются ножки, седалище и спинка, а сам стул «исчезает».

Физический мир огромен и разнообразен. Кажется, что он состоит из целых тел (АЦ). Но как же мы смотрим на него с точки зрения нашего языка? В нашем зрительном восприятии реальности каждый материальный объект (тело) Y является частью чего-то и сам состоит из частей. Он не может быть тем и другим одновременно, то есть не может быть тем и другим в одной дхарме. Все остальное – это вопрос фокусировки нашего взгляда. Чтобы объект Y стал множеством, состоящим из других объектов, нам необходимо перейти в другую дхарму. А именно в данном случае опуститься вниз до условного языкового дна для Y , где существуют его элементы Х . Тогда мы видим, что тело не является неким монолитом, но имеет составные части. Пусть Y – это человек. Тогда его (целой) частью Х может быть голова, рука или нога. Наоборот, языковой потолок объекта Y находится в другом объекте Z , для которого сам Y является частью. Таким (целым) объектом для человека может быть толпа. Переход вверх или вниз требует кванта времени. У нас буквально двоится в глазах. Y – это целый элемент или целое множество элементов внутри него? Вы не сможете определить это в одной дхарме вашего самосознания. Буквально: вам нужно время, чтобы подумать. Подумать – значит сделать шаг dt. Мы живем в принципе неопределенности. Он встроен в функции нашего мозга. Только поэтому мы живы. Дхарма - Инь и квант - Ян всегда с нами. Именно это превращает нашу реальность в слоенный языковой пирог. Пусть иллюстрацией сказанного нам послужит картина Босха «Сад земных наслаждений».