Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в Капитале К. Маркса

Лично Маркс, например, пришел к анализу и к пониманию экономических отношений от исследования правовых и политических взаимоотношений между людьми. Сфера права и политики и оказалась для него «исходным пунктом» исследования структуры общественного организма. В «изложении» же теории исторического материализма Маркс требует исходить из понимания экономических, материальных отношений, и уже от них двигаться к пониманию права и политики.

Теоретики, подобные И. Фетчеру, могли бы на этом основании заявить, что тезис Маркса, согласно которому исходным пунктом понимания всех общественных явлений должна быть экономика, а не право или политика, относится лишь к особенностям «литературной манеры изложения» теории Маркса, а в «исследовании» Маркс и марксисты делали тоже самое, что и любой буржуазный ученый...

Дело, однако, заключается в том, что сфера права и политики, хотя она и была рассмотрена Марксом раньше, чем он вообще взялся за экономические исследования, все же была понята научно (материалистически) и правильно лишь после того, как он проанализировал, хотя бы в самых общих чертах, экономику. [123]

То же самое справедливо и по отношению к политэкономическим взглядам Маркса. С законами движения денег, прибыли и ренты Маркс познакомился гораздо раньше, чем ему удалось понять подлинную, двойственную природу товара и труда, производящего этот товар. Однако до тех пор, пока он не понял действительную природу стоимости, его понимание и денег и ренты оставалось неправильным. Еще в «Нищете философии» он разделяет иллюзии рикардианской теории денег и ренты. И только ясное понимание природы стоимости, достигнутое в пятидесятых годах, выставило в подлинном свете и деньги и ренту. До этого деньги принципиально невозможно было понять.

В начале пятидесятых родов. Маркс затратил много времени на то, чтобы понять запутанные коллизии денежного обращения в эпоху кризиса и «процветания». И именно эти попытки привели его к выводу, что понять законы денежного обращения нельзя, предварительно не разработав во всех деталях понятия стоимости. И только разработав понятие стоимости, он убедился, что разделял до этого ряд иллюзий Рикардо.

Способ восхождения от абстрактного к конкретному, как способ исследования фактов, поэтому и нельзя оправдывать ссылкой на тот порядок, в котором исторически протекал процесс изучения материала. Он выражает ту последовательность, в которой откристаллизовывается в сознании теоретика объективно-правильное, соответствующее предмету понимание, а не ту последовательность, в которой те или иные стороны действительности по тем или иным причинам привлекают к себе внимание теоретиков и попадают в поле зрения науки.

Способ восхождения от абстрактного к конкретному выражает тот внутренний закон развития научного понимания, который в ходе исторического развития прокладывает себе дорогу через массу случайностей, отклонений, зачастую окольными путями, неведомыми для самих теоретиков. Поэтому-то на поверхности научного развития (т.е. в сознании самих теоретиков) его не так-то легко обнаружить. В сознании теоретиков этот закон долгое время может и не выступать вовсе, а может проявляться, в такой форме, что его и не узнаешь. Отдельный представитель науки, как указывал Маркс, очень часто [124] обладает совершенно ложным представлением о том, что и как он на самом деле делает. В силу этого о мыслителе и нельзя судить по тому, что он сам о себе думает. Гораздо важнее (и труднее) выявить объективное, предметное значение его взглядов и их роль в процессе развития науки в целом.

Поэтому подлинный смысл фактов научной биографии, подлинная последовательность развития научных определений и не может быть обнаружена на пути чисто биографического исследования. Зачастую действительный прогресс научного знания (т.е. систематическое продвижение мысли к конкретной истине) существенно расходится с простой хронологической последовательностью. На тот факт, что при анализе логики развития знания «хронология насчет лиц» необязательна, что она не всегда соответствует действительному порядку углубления мысли в предмет, указывал и В.И. Ленин в фрагменте «К вопросу о диалектике».

Учитывая все это, и можно сделать вывод, что все характерные черты метода исследования Маркса выступают с наибольшей отчетливостью и чистотой именно в «Капитале», а вовсе не в черновых набросках, не в выписках и соображениях, непосредственно возникавших в его голове в ходе ознакомления с экономическими фактами. Здесь как раз и обнажается подлинная последовательность развития научных определений, которая в ходе предварительного изучения материала проступала лишь постепенно и не всегда ясно осознавалась даже самим Марксом. Для Маркса чрезвычайно характерной чертой всегда была трезвая самокритичность: он не раз решительно исправлял «задним числом» ошибки и упущения, сделанные на предварительной стадии изучения. Различить зерна объективной истины от той формы, в которой они первоначально выступили в сознании, можно с объективной строгостью вообще лишь задним числом – намеки на высшее могут быть правильно поняты лишь тогда, когда это высшее уже известно.