Эрих Фромм - Искусство быть

Среди многих примитивных культур без частной собственности тот же принцип применим к отношениям мужчин к женщинам и к институту брака. Их связь признается обществом браком, пока мужчина и женщина любят друг друга, желают друг друга и хотят быть вместе. Когда связь теряет эти качества, каждый волен уйти, потому что ни один не владеет другим [43] Например, таковы браки у африканских пигмеев в Бантустане: см: Tumbull C. Wayward Servants, or The Two Worlds of the African Pygmies. London, 1965. .

Что же касается узаконенной собственности, напротив, закон устанавливает, что мой дом, мои инструменты, моя жена или мои дети являются моей собственностью, что я владею ими, и при этом не важно, забочусь ли я о них. Фактически я имею право сломать любую вещь, которая есть моя собственность. Я могу поджечь мой дом или картину, даже если это уникальное произведение искусства. Я ни у кого не спрашиваю разрешения на то, что я делаю с тем, что есть мое. Это законное право действует, потому что государство поддерживает мои претензии всей своей мощью.

В течение истории взгляды на право собственности на жен и детей и соответствующие законы изменялись. Сегодня убить свою жену преступно и карается как убийство. Убийство своего ребенка также рассматривается как преступление, но бесконечная жестокость и зверства, с которыми родители истязают своих детей, находятся в соответствии с их законными полномочиями (то есть правом собственности), даже если осуществляются в формах, которые не могут быть проигнорированы. Тем не менее в отношении человека к его жене и детям всегда были элементы, выходящие за рамки просто собственности. Они были живыми, жили в тесном контакте со своим хозяином, были ему нужны и доставляли удовольствие, следовательно, были также элементом функциональной собственности, а не только собственностью законной.

Собственность в виде капитала является особой формой узаконенной собственности. Можно сказать, что капитал не отличается от любого инструмента, например, топора, которым пользуется его собственник. Но топор становится полезным, только если соответствует сноровке хозяина, то есть как функциональная собственность. В случае капитала собственник владеет им, даже если он с ним ничего не делает. Он остается ценным, даже если ни во что не вкладывается; если же собственник инвестирует капитал, то ему не нужно использовать свое умение или прикладывать какие-либо усилия, чтобы получить доход. Это также справедливо по отношению к самому старому виду капитала — земле. Мое законное право, которое делает меня собственником, позволяет мне получать доход от земли без каких-либо усилий, то есть без выполнения какой-либо работы самим. По этой причине такая собственность может быть названа мертвой собственностью.

Легитимность «мертвой» или нефункциональной собственности устанавливается завоеваниями или законом. Но сам по себе закон основан на насилии, и в этом смысле разница между завоеванной и законной собственностью весьма относительна. В случае законной собственности сила создает закон, потому что государство гарантирует мое право собственности силой, в которой оно монополист.

Человек не может существовать без «владения», но может очень хорошо существовать без «функционального» владения и существует так от начала своей истории плюс минус 40 000 лет, с тех пор как стал homo sapiens sapiens. Конечно, как будет показано ниже, он может существовать нормально, только если имеет в основном функционирующую собственность и минимум мертвой собственности. Функционирующая собственность является существенной и важной потребностью человека; узаконенная же собственность удовлетворяет патологическую потребность, обусловленную определенными социально-экономическими обстоятельствами. Человек должен иметь тело, кров, инструменты, оружие, утварь. Это то, что ему необходимо для биологического существования; есть и другие вещи, которые ему нужны для духовного существования, например, орнаменты и предметы декора, художественные и «сакральные» объекты и средства для их создания. Они могут являться собственностью в том смысле, что индивидуум их иногда использует, их можно считать функционирующей собственностью.

С развитием цивилизации функционирующая собственность в виде вещей увеличивается. Человек может иметь несколько костюмов или платьев, дом, бытовые приборы, радиоприемники и телевизоры, плейеры и рекордеры, книги, теннисные ракетки, коньки… Потребность в этой собственности не отличается от той, которая была в функционирующей собственности, существовавшей в древних культурах. Хотя эти вещи и не всегда необходимы, часто они просто есть. Изменение функциональности собственности происходит, когда она перестает быть инструментом для повышения жизнеспособности и деятельности и превращается в средство пассивного, чувственного потребления. Когда владение в первую очередь имеет функцию удовлетворения потребности во все возрастающем потреблении, то оно становится условием для большего бытия, хотя по сути не отличается от «сохраняемой собственности». Эта мысль выглядит довольно странной, так как понятия «сохраняемая» и «расходуемая» противоположны.