Джеймс Холлис - Мифологемы

И вместе с тем жизнь – это обновление перед лицом смерти и всей истории, и каждый младенец изначально пускается в странствие. Младенец, каждый младенец, – это потенциальная реинвестиция в человечество, – на радость или на беду.

Ребенка часто воспринимают как первозданное отношение к жизни: любопытство, радость, спонтанность – эти качества свидетельствуют об открытости, которая делает возможным странствие. Когда мы исследуем нашу взрослую самость, то, как правило, ощущаем отсутствие этих качеств. Мы становимся запрограммированными, эмоционально притуплёнными и попадаем в ловушку рефлекторных реакций. Чрезвычайная слабость маленького ребенка заставляет его адаптироваться к требованиям внешнего мира. Любая адаптация, хотя она необходима для выживания, уводит человека все дальше и дальше от целостности, характерной для младенца.

Поэтому часто взрослому ребенок кажется потерянным: несчастным, преданным, покинутым. Те качества, которыми он обладал с рождения и которыми он был наделен природой, были подчинены Realpolitik [67] Realpolitik (нем.) – реалистическая политика. – Примеч. пер. социальных требований и норм. Хотя в образ ребенка, внутреннего ребенка, брошенного ребенка вкладывается много сентиментальности, тем не менее существует экзистенциальная истина, которую должна выражать эта метафора. Как заметил Юнг,

Мы никогда не сможем обоснованно освободиться от своей архетипической основы, пока не приготовимся к тому, чтобы поплатиться за это неврозом, в той же мере, как не можем освободиться от своего тела и его органов, не совершив самоубийства [68] "The Psychology of the Child Archetype", The Archetypes and the Collective Unconscious, CW 9i, par. 267. .

Мы отделились от своей отногенетической основы, и только терапия, трансцендентное переживание или случайно возникшие близкие отношения дают надежду на исцеление внутренней духовности. В моменты проявления спонтанности, быть может, во время танца, занятий спортом или избыточной спонтанности мы можем ненадолго снова ощутить связь с первозданной формой.

Как основа будущности ребенок часто является предвестником всего нового, компенсацией односторонности прошлого. Подумаем о Моисее, который мог младенцем умереть в корзинке среди зарослей тростника, где его нашли, об Иисусе, избежавшем гибели при избиении младенцев, Гаутаме, презревшему роскошь и удовольствия в родительском дворце, и о многих других, имея в виду, что, приходя в этот мир, ребенок приносит с собой новый принцип управления, хотя и подвергается при этом угрозе, исходящей от старого и прошлого. Обрекая себя на мученичество или будучи превозносимым, он вместе с тем способствует формированию ценностей, которые будут наполнять культуру новым видением и укрепляющей энергией. Во многих сказках, мифах и религиях носителями отвергаемых обществом коллективных ценностей являются гномы, карлики, кабиры [69] Кабиры (по-финикийски Kabirim означает «Великие боги») – древние пеласгические божества, которых чтили как помощников Гефеста, преимущественно на островах Лемнос, Имброс и Самофракия. Маленькие существа, наделенные особой силой и мудростью, способные оставаться невидимыми, избавлять от опасности или, наоборот, карать за проступки. – Примеч. ред. или другие маленькие существа. Сначала их редко замечает коллективное Эго, но со временем оказывается, что они воплощают ценности, которые являются основополагающими для исцеления рода. Будучи меньше малого, они часто оказываются больше большого.

Бог-ребенок – это символ увеличения масштабности вследствие изменения системы ценностей. С точки зрения психодинамики рождение действительно происходит в бессознательном; его символами служат мрак, пещера, ясли [70] Ясли – кормушка для скота, где согласно евангелиям родился Младенец Христос. – Примеч. ред. . Холистический мотив Самости через воздействие трансцендентной функции привносит на порог сознания новые ценности. Они могут появиться в образе ребенка в наших сновидениях; во внезапном возвращении к нашему брошенному ребенку или же при встрече с реальным ребенком на нас могут нахлынуть воспоминания о формирующем ребенке, ребенке-форме. Тем не менее в столь хрупком сосуде, каким является ребенок, содержится будущее целого рода.

И наоборот, в своей книге «Ребенок Кали» Джеффри Крипал [71] Джеффри Крипал – профессор религиоведения в Университете Раиса в Хьюстоне, а также преподаватель в хьюстонском Центре юнгианской психологии. прослеживает переживания имагинального видения Рама-кришны [72] Шри Рамакришна Парамахамса (1836-1886) – реформатор индуизма, мистик, проповедник, один из наиболее почитаемых религиозных лидеров Индии. – Примеч. пер. в XIX веке вплоть до видения пустоты. Рамакришна видит Кали, богиню смерти, мертвых и прошлого (Goddess of Death and Passing Things), которая поднимается из вод и рождает ребенка, а затем поедает его. То, что вселяет ужас в Эго, более масштабное сознание впоследствии осознает как «преходящий момент на гребне мистической опустошенности», откуда следует вывод, что «все является пустотой» [73] Kali's Child, p. xiii. .