Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

«Ноги больше моей у вас не будет!» - топала сухой ножкой учительница.

«Моей у вас тоже!» - парировала дачница, разворачивалась и уходила из деревни, по пути велев негру подбросить в тележку ещё навоза.

Вот с той поры и началась их с учительницей и её внуком «дружба». Сначала в город с ним на фольксе увязался внук, купить мороженого, а потом и учительница стала подсаживаться, чтобы купить остальных продуктов. В общем, Сакуров привязался к мальцу, а тот уже через раз обедал у соседа. Причём не выказывал никакой привередливости, но лопал всё подряд. При этом умел поддержать любую беседу, а Сакуров только диву давался на то, сколько много знает данный десятилетний пацан.

«Ах, Костя, зачем вы его так балуете!» - упрекала соседа учительница, повадившаяся покупать у него свежие куриные яйца в два раза дешевле, чем на местном рынке.

«Да никто его не балует, - грубовато возражал Сакуров. – Кстати, насчёт досок: я до сих пор не пойму – кто, когда и что у вас украл?»

«Ах, Костя, кто старое помянёт!» - поводила глазёнками престарелая Мальвина.

«Я не понял!» - начинал рычать Сакуров, но Мальвины уже и след простывал.

А мотаться в столицу становилось всё накладней и трудней. Во-первых, билеты дорожали, а контролёры свирепели. Во-вторых, стало сбоить расписание. И Сакуров, планируя попасть домой после поездки в столицу хотя бы на следующее утро, иногда бывал на месте только через сутки. Да ещё умные чиновники из министерства путей и сообщений, рачительные до собственных прибылей, придумали сокращать маршруты. В силу такой рачительности бедным дачникам (и Сакурову вместе с ними) приходилось давиться в набитых душных вагонах электропоездов, построенных ещё в начале шестидесятых. А сквозь набитые безлошадными согражданами вагоны продирались сводные отряды контролёров с милиционерами и вылавливали зайцев и прочих нарушителей. К прочим относились курящие с распивающими в тамбурах, а также справляющие малую (а иногда и не только её) нужду в разных укромных местах пассажиры. Эти отлавливали, а те продолжали курить, распивать и справлять, потому что ехать некоторым приходилось по три часа кряду, и как тут не закурить, распить или справить? Раньше, в далёкие шестидесятые, проклинаемые из-за свирепости устоев и гнусности порядков по всем каналам одемокраченных СМИ, в электропоездах царили более свободные нравы: за курение и распивание не травили, а для отправления разных нужд работали специальные кабинки. В описываемые времена кабинки пребывали в заколоченном (из-за вышеупомянутой рачительности вышеупомянутой категории российских граждан) состоянии, а если на линии появлялся электропоезд, построенный внове, то в таком (в силу той же похвальной рачительности) данные кабинки просто отсутствовали. Иногда, правда, случались и незаколоченные кабинки. Однажды Сакуров имел возможность видеть такую в действии.

В тот день ему повезло с расписанием, но не повезло с местом: он оказался втиснутым между двумя тележками, тремя гражданками и пятью гражданами в тамбуре, ужасно вонявшем незаколоченной туалетной кабинкой. Граждане и гражданки сквернословили в адрес руководства страны и рачительных чиновников. Первых ругали за то, что они не контролировали инфляцию, вторым доставалось за регулярный рост цен на билеты в таком безобразии, за которое в приличных странах ещё приплачивали бы, лишь бы только ездили.

«Уже в пять раз с прошлого года подорожало! – кряхтела одна гражданка, держа над головой корзинку с облепихой. – Совсем обнаглели!»

«И штрафы повысились! – поддакивал гражданин, придерживая за пазухой початую бутылку водки. – А контролёров развелось – как собак нерезаных…»

«Я этой весной был в Германии, - сообщал другой гражданин, морщась от запаха первого, - так какие там электропоезда! Есть специальные места для курящих, есть буфет, а цены – ниже нашего свинства на десять процентов!»

«Батюшки! – ахала ещё одна гражданка. – Куды авоська подевалась!?»

«Да вот твоя авоська, ничего я с ней не сделал, только пару яблок взял на закусь…»

«Чтоб тебя!»

«Товарищи! Внимание! Держитесь кто за что! Тормозим!!!»

«Господа! Я вас умоляю… Не дайте открыться двери уборной! И так дышать нечем…»

Затем была остановка, и к Сакурову с попутчиками прибавилось ещё два пассажира. Первый беспрестанно икал, «оглашая» спёртый воздух тамбура дополнительными феромонами сивушного происхождения, второй стал проситься в туалет.