неизвестен Автор - Воспоминания о К Марксе и Ф Энгельсе (Часть 2)

* - увеселительную поездку. Ред.

** - Фердинанд Домела Ньювенгейс. Ред.

260

жанке? М-ль Колло, так ее зовут, произносит небольшую речь; она говорит тоном школьницы, с детской непосредственностью, что позволяет ей изрекать чудовищные вещи, клеймить конгресс за деспотизм и провозглашать анархию.

- Равашоль! - раздается голос со стороны делегации Великобритании.

- Сборище грубиянов! - парирует юная соратница.

Но на эстраде какое-то оживление. Слышу, как кто-то шепчет мне на ухо: здесь Энгельс.

Вот неожиданность! Поднимаю голову и вижу великого старика, великого во всех отношениях, ибо ростом он вышел в древних германцев, сокрушивших Римскую империю. Очень крепкий для своих семидесяти четырех лет, он сохранил выправку бывшего военного. Лицо у него открытое и смеющееся, очень приветливое. Ему приходится отвечать всем, кто пожимает его руку, а потому шествие тянется нескончаемо.

По приглашению председателя, г-жи Кулишовой, окружающая его толпа расступается: все члены бюро покидают свои места; Энгельс предстает перед собранием словно статуя, с которой сняли окутывавшее ее покрывало.

- Нам выпало счастье, - говорит председатель, - видеть среди нас Фридриха Энгельса; мы просим, чтобы конгресс закрыл именно он.

Вспыхивает бурная, долго не смолкающая овация.

Энгельс не без труда поднимается; он выходит вперед медленно, с какой-то застенчивой нерешительностью. Сильным, взволнованным голосом он говорит:

"Этот столь горячий прием относится не ко мне, он относится вот к кому (показывает на портрет Маркса). Это вместе с ним я начал работать; это с ним я опубликовал свою первую статью в "Немецко-французском ежегоднике" в 1844 г. 54

В ту пору было невозможно представить себе, что социализм достигнет такого развития, какого он достиг впоследствии. Тогда нас была горстка, ныне вы достаточно сильны, чтобы привести в трепет весь официальный мир.

261

В другой период, спустя двадцать лет, можно было бы подумать, что Интернационалу пришел конец. Тогда европейский пролетариат понес тяжкое для всех поражение - падение Парижской коммуны, оставившей по себе столь славную память. Международный конгресс принял следующие два решения:

1. Порвать с анархистами;

2. Предоставить европейскому пролетариату отказаться от формы борьбы, которая стала слишком узкой и привела бы к бесполезным жертвам.

Стало быть, Интернационал осуществил самороспуск 78.

Впоследствии мы увидели его возрождение, но в более гибкой форме, лучше приспособленной к существующему положению. Можно ли представить себе Генеральный Совет, претендующий на руководство социалистической Европой, это невозможно. Нужен дух солидарности, существующий в настоящее время, и конгресс дополнил достигнутые результаты.

В этой новой форме Интернационал вырос и окреп; он уверен теперь в будущем.

Будем, следовательно, продолжать, как мы это делали до сих пор; будем стремиться к единству - не с точки зрения частностей, но в общем плане.

В заключение одно слово французам.

Победите в большой предвыборной борьбе; я желаю вам такого же успеха, какой был достигнут в Германии, и она первая поздравит вас, если вы превзойдете ее блеском своих успехов.

Да здравствует Интернационал!

Да здравствует международный пролетариат!"521

Конгресс закрывается под гром восторженных аплодисментов. Под звуки "Марсельезы" все устремляются к пароходу.

Впервые опубликовано в журнале "La revue socialiste", Paris, 1893, t. XVIII

Печатается с сокращениями по тексту журнала

Перевод с французского

ЛИЛИ БРАУН

Из книги " Мемуары социалистки"

Большой зал. Зеленые гирлянды, украшенные красными цветами, вились вдоль галерей, между колоннами. "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" горели навстречу входящим гигантские золотые буквы на красном фоне за трибуной. Среди зелени лавров белели бюсты Маркса и Лассаля. Когда мы приехали, огромный зал был уже переполнен: мужчины в праздничных костюмах, женщины и девушки в разноцветных блузках и светлых платьях, с сияющими лицами, как у детей, предвкушающих радость рождественской елки. Во всех глазах сверкал блеск юности, сглаживая морщины, горестные складки и следы страданий и придавая рано побледневшим щекам румянец баловней счастья.

Взоры всех с любопытством устремились на нас: бледного мужчину и молодую женщину, шедшую возле него. Старый Бартельс провел нас вперед, где за накрытыми столами были приготовлены места для гостей.