А о чем, о чем бы не поговорил я с теми, с которыми уже не поговоришь... Да... Был я близок тоже, и даже ближе, с Марксом. Я испытывал на себе чисто отеческую любовь его ко мне. Часто видались мы с ним, горячились, спорили, случалось, говорили подолгу о пустяках... а многое, многое, очень важное, осталось невыясненным. Обо многом надо было узнать, попросить совета.
Впервые опубликовано в журнале "Красная новь". М . 1927, № 8
Печатается по тексту книги: Русские современники о К. Марксе и Ф. Энгельсе. М., 1969
Г. А. ЛОПАТИН
Каждому свое
Позволю себе сделать маленькую фактическую поправку к заметке, напечатанной в сегодняшнем № 121 вашей газеты по поводу смерти Н. Ф. Даниельсона.
Все переговоры с Марксом касательно перевода на русский язык первого тома "Капитала" вел не Даниельсон, а я, вследствие личного знакомства с автором, превратившегося потом в тесную дружбу. Ввиду моих замечаний насчет трудности понимания первой главы и приложения для широкой публики, Маркс посоветовал мне начать перевод со второй главы, пообещав, ко времени окончания мною перевода, соединить первую главу и приложение в одно целое, придав ему более общедоступную форму.
Переведя около трети книги, а именно вторую, третью главы и, помнится, начало четвертой, я прервал на время свою работу для поездки в Сибирь с целью освобождения Чернышевского. Вследствие совершенной в Женеве неосторожности, мое предприятие "отцвело, не успевши расцвесть", и я очутился надолго в иркутском остроге 329. Вот тогда-то Даниельсон, мой университетский товарищ и друг всей жизни, взялся докончить мой перевод, тщательно придерживаясь повсюду установленной мною терминологии.
Но именно вследствие отсутствия личного знакомства с Марксом и тогдашней затруднительности письменных сношений с ним, а также из желания познакомить русскую публику с его трудом как можно скорее, Даниельсон был вынужден выпустить первый том "Капитала" в его первоначальном виде, причем первую главу и приложение перевел не он, а наш третий товарищ *, которого я не называю, так как с течением
17
времени он превратился из нашего единомышленника в ярого врага своих прежних политико-социальных взглядов.
* - Н. Н. Любавин. Ред.
Еще слово. Смерть "на улице", конечно, метафора. На днях Даниельсон умер в Ольгинской больнице, где лежит сейчас и его тоже умирающая сестра.
Дом писателей,
4 июля 1918 г.
Впервые опубликовано в книге: Русские современники о К Марксе и Ф Энгельсе. М., 1969
Печатается по тексту книги
Д. И. РИХТЕР
Из воспоминаний "Житейские встречи" 335
Я жил в Лейпциге и занимался исключительно делами журнала "Вперед". В Лейпциге я вращался большей частью в кругу местных социал-демократов В. Либкнехта, А. Бебеля и других. Приходилось ездить по делам редакции "Вперед" и в Лондон. В одну из таких поездок в Лондоне я застал Льва Савельевича Гинзбурга, приехавшего из Петербурга. Гинзбург передал в редакцию, что есть возможность устроить перевозку журнала "Вперед" через Стокгольм, и кто-то из членов редакции предложил мне организовать это дело. Надо было заручиться рекомендацией в Стокгольм. Вот с этой целью я вместе с П. Л. Лавровым и отправился к К. Марксу, с которым Петр Лаврович был знаком.
Маркс жил в северной части Лондона, не особенно далеко от квартиры редакции "Вперед". Подходя к дому, в котором жил Маркс, мы встретили его дочь *, замечательно красивую девушку. Она очень приветливо поздоровалась с Петром Лавровичем и сказала, что папа дома и будет рад нас принять. Маркс действительно был дома и по своему обыкновению сидел в кабинете. Кабинет его занимал большую комнату в 3 или 4 окна, выходивших на улицу. Убранство самое простое: вдоль стен полки с книгами, почти посреди комнаты небольшой, очень простенький письменный стол, несколько кресел и стульев, не помню даже, был ли в нем диван и картины или портреты на стенах. Одно мне бросилось в глаза: на камине стояла в простенькой рамочке фотография Н. Г. Чернышевского, копия с известной его фотографии, снятой еще до ссылки. Это, как мне впоследствии сказал Маркс, подарок одного из его русских друзей, вероятно, Г. А. Лопатина.
* - Элеонору Маркс. Ред.
20
Сам Маркс по своей внешности не мог не произвести впечатления. Среднего роста, довольно коренастый пожилой человек (ему тогда было 57 лет), с легкой проседью на покрытой шапкой черных волос голове.
Нас встретил он очень любезно и, по-видимому, был рад посодействовать просьбе своих русских parteigenoss'oв. В Стокгольме знакомых у него не было, он даже не мог сказать, была ли там какая-нибудь социалистическая организация, но дал мне письмо в Копенгаген к главе датских социал-демократов *, члену датского парламента, по профессии адвокату, и сказал, что он для меня сделает все, что может.
Читать дальше