Платон - Софист

Т е э т е т.Это ясно.

Ч у ж е з е м е ц.Так не существует ли и против высокомерия, несправедливости и трусости из всех искусств по природе своей самое подходящее - карательное - правосудие?

Т е э т е т.Вероятно, по крайней мере если говорить согласно с людским мнением.

Ч у ж е з е м е ц.Что же? А против всякого вообще заблуждения можно ли правильнее назвать другое какое-либо искусство, кроме искусства обучать?

Т е э т е т.Нет, нельзя.

Ч у ж е з е м е ц.Ну хорошо. Должно ли, однако, утверждать, что в искусстве обучать существует один род, или надо говорить, что их больше и что в этом случае самые важные в нем - два каких-то рода? Рассмотри.

Т е э т е т.Рассматриваю.

Ч у ж е з е м е ц.И мне кажется, что мы скорее всего могли бы найти их вот как.

Т е э т е т.Как?

Ч у ж е з е м е ц.А рассмотрев, не допускает ли заблуждение внутри себя некоего разделения? Ведь будучи двояким, оно, очевидно, принуждает и искусство обучения иметь две части, по одной для каждого из своих родов.

Т е э т е т.Что же? Ясно ли тебе то, чти мы теперь исследуем?

Ч у ж е з ем е ц.Мне, во всяком случае, кажется, что я вижу обособленным некий великий и тягостный вид заблуждения, равный по значению всем остальным частям заблуждения.

Т е э т е т.Какой именно?

Ч у ж е з е м е ц.Тот, когда, не зная чего-нибудь, люди считают себя знающими это. Отсюда, по-видимому, у всех возникает все то, что составляет наши ошибки в мышлении.

Т е э т е т. Правда.

Ч у ж е з е м е ц.Так именно этому одному виду заблуждения и присваивается, по моему мнению, имя невежества.

Т е э т е т.Уж конечно.

Ч у ж е з е м е ц.Какое же, стало быть, надо дать имя той части искусства обучения, которая от него избавляет?

Т е э т е т.Я так думаю, чужеземец, что все другое называется ремесленным обучением, а эта часть, по крайней мере здесь, у нас, именуется воспитанием.

Ч у ж е з е м е ц.Да и у всех почти эллинов, Теэтет, она именуется так. Но нам надо еще рассмотреть, не есть ли она уже неделимое целое, или же она допускает какое-либо достойное названия подразделение.

Т е э т е т.Конечно, это надо рассмотреть.

Ч у ж е з е м е ц.Так мне представляется, что и эта часть некоторым образом расчленяется.

Т е э т е т.В каком отношении?

Ч у ж е з е м е ц.В искусстве обучения с помощью речей один путь кажется более шероховатым, другой - более гладким.

Т е э т е т. Что же сказать нам о каждом из них?

Ч у ж е з е м е ц.Один путь стародавний, путь наших отцов, которым они главным образом пользовались, да многие пользуются еще и теперь в применении к сыновьям, когда те в чем-нибудь провинятся, причем их то бранят, то более кротко увещевают. Всю эту часть правильнее всего можно назвать вразумлением.

Т е э т е т.Это так.

Ч у ж е з е м е ц.Что же касается другого, то здесь некоторые, видно, по размышлении, пришли к выводу, что всякое неведение бывает невольным и если кто считает себя мудрым, он никогда не пожелает обучаться чему-либо из того, в чем считает себя сильным, способ же воспитывать путем вразумления при затрате большого труда приводит к малым достижениям.

Т е э т е т.Они правильно полагают.

Ч у ж е з е м е ц.Поэтому-то за устранение подобного [само]мнения они берутся другим способом.

Т е э т е т.Каким же именно?

Ч у ж е з е ме ц.Они расспрашивают кого-либо о том, относительно чего тот мнит, будто говорит дельно, хотя в действительности говорит пустое. Затем, так как он и ему подобные бросаются из стороны в сторону, они легко выясняют их мнения и, сводя их в своих рассуждениях воедино, сопоставляют между собой, сопоставляя же, показывают, что эти мнения противоречат друг другу касательно одних и тех же вещей, в одном и том же отношении, одним и тем же образом. Те же, видя это, сами на себя негодуют, а к другим становятся мягче и таким способом освобождаются от высокомерного и упорного самомнения, и из всех освобождений об этом освобождении слушать всего приятнее, да и для того, кто его испытывает, оно бывает самым надежным. Ведь те, кто их очищает, дитя мое, полагают, подобно тому как это признали врачи, что тело может наслаждаться предлагаемой ему пищей не раньше, чем будет из него устранено все то, что этому служит помехой; то же самое они думают и относительно души. Они считают, что душа получит пользу от предлагаемых знаний не раньше, чем обличитель, заставив обличаемого устыдиться и устранив мешающие знаниям мнения, сделает обличаемого чистым и таким, что он будет считать себя знающим лишь то, что знает, но не более.