Платон - Сочинения

Теэтет.Мне все это кажется нелепым.

Чужеземец.Потому-то и надо допустить, что движимое и движение существуют.

Теэтет.Как же иначе?

Чужеземец.Итак, Теэтет, выходит, что если существующее неподвижно, то никто нигде ничего не мог бы осмыслить.

Теэтет.Несомненно, так.

Чужеземец.И однако же, если мы, с другой стороны, признаем все несущимся и движущимся, то этим утверждением мы исключаем тождественное из области существующего.

Теэтет.Каким образом?

Чужеземец.Думаешь ли ты, что без покоя могли бы существовать тождественное, само себе равное и находящееся в одном и том же отношении?

Теэтет.Никогда.

Чужеземец.Что же далее? Понимаешь ли ты, как без всего этого мог бы где бы то ни было существовать или возникнуть ум?

Теэтет.Менее всего.

Чужеземец.И действительно, надо всячески словом бороться с тем, кто, устранив знание, разум и ум, в то же время каким-то образом настойчиво что-либо утверждает.

Теэтет.Несомненно, так.

Чужеземец.Таким образом, философу, который все это очень высоко ценит, как кажется, необходимо вследствие этого не соглашаться с признающими одну или много идей, будто все пребывает в покое, и совершенно не слушать тех, кто, напротив, приписывает бытию всяческое движение, но надо, подражая мечте детей, чтобы все неподвижное двигалось, признать бытие и все и движущимся и покоящимся.

Теэтет.Весьма справедливо.

Чужеземец.Что же, однако? Не достаточно ли уже, как представляется, мы охватили в своем рассуждении бытие?

Теэтет. Конечно.

Чужеземец.Вот тебе и на, Теэтет! А я бы сказал, что именно теперь мы и познаем всю трудность исследования бытия.

Теэтет.Как это? Что ты сказал?

Чужеземец.Не замечаешь ли ты, мой милый, что мы сейчас оказались в совершенном неведении относительно бытия, а между тем нам кажется, будто мы о нем что-то говорим.

Теэтет.Мне кажется, да. Однако я совсем не понимаю, как мы могли незаметно оказаться в таком положении.

Чужеземец.Но посмотри внимательнее: если мы теперь со всем этим соглашаемся, как бы нам по праву не предложили тех же вопросов, с которыми мы сами обращались к тем, кто признает, будто все есть теплое и холодное.

Теэтет.Какие же это вопросы? Напомни мне.

Чужеземец.Охотно. И я попытаюсь это сделать, расспрашивая тебя, как тогда тех, чтобы нам вместе продвинуться вперед.

Теэтет.Это правильно.

Чужеземец.Ну, хорошо. Не считаешь ли ты движение и покой полностью противоположными друг другу?

Теэтет.Как же иначе?

Чужеземец.И несомненно, ты полагаешь, что оба они и каждое из них в отдельности одинаково существуют?

Теэтет.Конечно, я так говорю.

Чужеземец.Не думаешь ли ты, что оба и каждое из них движутся, раз ты признаешь, что они существуют?

Теэтет.Никоим образом.

Чужеземец.Значит, говоря, что оба они существуют, ты этим обозначаешь, что они пребывают в покое?

Теэтет.Каким же образом?

Чужеземец.Допуская в душе рядом с теми двумя нечто третье, а именно бытие, которым как бы охватываются и движение и покой, не считаешь ли ты, окидывая одним взглядом их приобщение к бытию, что оба они существуют?

Теэтет.Кажется, мы действительно предугадываем что-то третье, а именно бытие, раз мы утверждаем, что движение и покой существуют.

Чужеземец.Таким образом, не движение и покой, вместе взятые, составляют бытие, но оно есть нечто отличное от них.

Теэтет.Кажется, так.

Чужеземец.Следовательно, бытие по своей природе и не стоит и не движется.

Теэтет.По-видимому.

Чужеземец.Куда же еще должен направить свою мысль тот, кто хочет наверняка добиться какой-то ясности относительно бытия?

Теэтет.Куда же?

Чужеземец.Я думаю, что с легкостью – никуда: ведь если что-либо не движется, как может оно не пребывать в покое? И напротив, как может не двигаться то, что вовсе не находится в покое? Бытие же у нас теперь оказалось вне того и другого. Разве это возможно?

Теэтет.Менее всего возможно.

Чужеземец.При этом по справедливости надо вспомнить о следующем…

Теэтет.О чем?

Чужеземец.А о том, что мы, когда нас спросили, к чему следует относить имя «небытие», полностью стали в тупик. Ты помнишь?