Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Иными словами, чтобы чистый представить эксперимент, давайте вообразим себе, что мы бросаем камень в безвоздушной среде (у Аристотеля и у Декарта): по Аристотелю, если камень бросается в безвоздушной среде — вот тут никаких завихрений уже не будет — и он сразу же упадет.

— А Аристотель будет объяснять, что эфир‑то все равно сохраняется …

Ну, допустим. Я не придаю здесь большого значения этому опыту. Просто, если бросить в безвоздушной, пустой вообще, среде, то он упадет сразу же — «камнем вниз». По Декарту, если его бросить в безвоздушной среде, он будет лететь бесконечно. А вы можете спросить, а как же сила гравитации? Причем здесь «воздух — не воздух», почему он будет лететь бесконечно? Его же будет притягивать Земля, все равно. Нет, говорит Декарт, никакого притяжения Земли попросту не существует. Запомните раз и навсегда, по Декарту нет никакого дальнодействия — он резко отрицает всякое там притяжение, гравитацию — только в результате толчков происходит движение. Если ничего не мешает камню, ничто не будет его толкать, то он будет двигаться всегда в этом направлении.

Вот этот пример иллюстрирует полную противоположность аристотелевской и декартовской физики. Но парадокс в том, что Декарт‑то сталкивается с новой проблемой, которую ему приходится объяснить столь же нелепым, может быть, способом, что и Аристотелю. А как же Декарту объяснить то, что камень падает в таком случае? Как, если нет притяжения? И он (Декарт) все‑таки вынужден прибегать к теории «воздушных завихрений»: именно благодаря воздуху камень затормаживает свое движение, и как бы «выталкивается» воздушными частицами вниз под влиянием геометрии движения частиц в космосе. Поэтому Аристотель прибегает к «завихрениям» для того чтобы объяснить продолжение движения камня; Декарт прибегает к завихрениям, для того, чтобы объяснить падение камня, окончание движения. Ясно, что и та, и другая теории крайне сомнительны. Поэтому декартовская физика в чистом виде не пользовалась большим успехом в Новое время, и постепенно была вытеснена сначала лейбницевской физической моделью, а затем, ньютоновской физикой.

— Извините, а у Декарта ведь еще хуже получается… Если камень отпустить, то он не должен вниз падать?

Ну, он объясняет это. Дело в том, что все. вращается. В нашем, по крайней мере, участке космоса. Поэтому, при вращении возникает эффект центрифуги, когда массивные тела и более мелкие перераспределяются, определенным образом перемещаются в зависимости от своей величины — занимая либо периферийные сферы, либо ближе к центру располагаются. И вот именно так он пытается объяснить в том числе, и падение тел на землю. Ну, я согласен, что понять это, может, еще более трудно — как это происходит конкретно. Поэтому, гравитация, в конце концов, взяла свое.

Ну, теперь еще несколько слов о декартовской мысли. Мы как бы завершаем с вами круг, смотрите: мы начали с психологии, потом «взлетели» к теологии, потом дедуцировали бытие материального мира. Что теперь нам осталось, чтобы завершить круг? Вернуться из материального мира опять в психологию. И сделать это у нас действительно есть удобный повод, потому что человек — это ведь не просто душа, человек — это единство души и тела. А об этом мы еще не говорили, трактуя философию Декарта. Раз человек — единство души и тела, то возникает сразу же несколько проблем:

во — первых, как объяснить взаимодействие души и тела? И вообще, что значит единство? Откуда может возникнуть это единство и как его понимать? Значит, во — первых, как можно понимать единство?;

во — вторых, как они могут взаимодействовать друг с другом душа и тело?;

в — третьих, зачем тело нужно душе?;

в — четвертых, зачем телу нужна душа?

По порядку. Ответить довольно легко, потому что на первые два вопроса Декарт практически не рассуждал — на эти темы — и только догадываться приходиться. Он говорил, что единство души и тела обусловлено божественным усилием, это Бог их объединяет в нерасторжимое целое. Потому что, в принципе, они и самостоятельно могут существовать — и душа, и тело, одно без другого. Поэтому, коль скоро их соединение носит всеобщий характер, то без божественного действия здесь не обходится.

— А как тело может быть без души?

Объясню сейчас. Теперь взаимодействие. В чем здесь проблема? Мы затрагивали этот момент. В чем здесь проблема, вы спрашивали. Проблема в разнородности — разнородности душевной и телесной субстанции.