Валентин Асмус: Платон

Кант постоянно в своих работах говорит о метафизике в античном смысле этого понятия, разумея под «метафизикой» «первую философию». Но уже у Канта к этому, прежнему значению термина присоединяется новое. Дело в том, что Кант мечтал о разработке новой метафизики, «критической» по методу, т. е. основанной на предварительном исследовании вопроса о границах доступного человеку познания бытия. Эту, «критическую» метафизику Кант противопоставил всей прежней, которую он называл «догматической».

Гегель, так же как и Кант, понимает под «метафизикой» философию, характеризующуюся методом познания. Но в то время как для Канта старая «метафизика» есть метафизика «догматическая», докритическая, для Гегеля старая и отвергаемая им метафизика неприемлема потому, что практикуемый в ней метод исследования чужд диалектике . Иными словами, термин «метафизика» у Гегеля одновременно и сохраняет свое значение — умозрительного учения о бытии и познании, — и приобретает значение новое, частное . В этом новом и частном значении «метафизика» у Гегеля значит именно «старая метафизика», т. е. догегелевская антидиалектическая метафизика.

Маркс и Энгельс установили новое применение слова «метафизика», связали это слово с характеристикой не предмета исследования, а только его метода. Под предметом исследования они стали понимать весь материальный мир . В методе исследования они строго различили метод, отрицающий диалектический характер происходящих в мире процессов, и метод, характеризующий все эти процессы как диалектические. Первый метод получил теперь название «метафизики» или «метафизического» метода, второй — «диалектики» или «диалектического» метода.

Кто знает происхождение и историю терминов «метафизика» и «диалектика», тот никогда не встретится с затруднениями в их понимании и применении. Напротив, затруднения и недоразумения неизбежны для тех, кто не понимает, какие изменения в значение этих терминов были внесены в сравнении с античностью Кантом, Гегелем и классиками марксизма.

Виртуозное исследование этой диалектики развито А. Ф. Лосевым в труде «Очерки античного символизма и мифологии», т. I. M., 1930.

Невозможность, разумеется, для правильного мышления, т. е. мышления, соответствующего бытию; в неправильном мышлении попытки нарушения закона противоречия возможны и даже часты.

Очень содержательную и точную характеристику логических идей Аристотеля развил А. С. Ахманов (9, стр. 58).

Почему аргумент Аристотеля называется «третий человек»? «Первый» человек, согласно учению Платона, — человек как предмет чувственного восприятия.

«Второй» человек — «идея» человека, т. е. человек как умозрительный первообраз человека в бестелесном мире «идей». Но так как, по учению Платона, для всего сходного должна существовать в качестве причины этого сходства «идея», то кроме чувственного человека и умопостигаемого человека («идеи» человека) должен существовать и «третий» человек — «идея», обусловливающая сходство между человеком «первым» и «вторым», чувственным и идеальным.

Я вполне согласен с проф. А. Ф. Лосевым, который находит, что перевод греческого слова «sophrosyne» посредством русского «благоразумие» неточен, даже безвкусен и что в применении к Платону термин этот почти непереводим. Я пытаюсь передать смысл этого термина словами «сдерживающая мера».

Этот взгляд общий для теоретиков рабовладельческого класса античной Греции. Позднее вслед за Платоном его разовьет в VIII книге своей «Политики» Аристотель.

Ленин отметил, что идеализм Аристотеля чаще равняется материализму не в общих основах философского учения о бытии, а в натурфилософии, в космологии, в физике, в учении о природе.