Константин Захаров - Для чего мы живем?

Таким образом, в решаемой нами глобальной задаче кратковременный проигрыш, равно как и кратковременный выигрыш, не имеет подлинной значимости. При этом в бесконечности времени кратким периодом может считаться любой конечный временной интервал, хоть вся жизнь. По большому счету, не так уж важно, как мы ее проведем — в удовольствиях или в страданиях. Причем это верно в любом случае. Если эта жизнь — все, что нам отмерено, то столь незначительный промежуток времени не стоит нашего беспокойства. Если же она — лишь этап, за которым последует что-то другое, то на нее надо смотреть с точки зрения дальнейшей перспективы. Тут приблизительно то же соотношение (не по продолжительности, разумеется, а по важности), что и между временем, проведенным в стоматологическом кабинете, и всей последующей жизнью.

Можно сомневаться в допустимости сравнения жизни с визитом к врачу, однако нельзя отрицать, что физическая боль и негативные душевные переживания занимают в ней большое место. Это, например, дало основание Будде утверждать (в согласии с индуистской традицией), что жизнь есть страдание. Безусловно, помимо страданий, в жизни хватает наслаждений и радости. Тем не менее даже самая благополучная жизнь нередко заканчивается тяжелыми болезнями и всегда — смертью, что в значительной мере снижает эффект всех ее удовольствий.

Аналогия с врачебным кабинетом справедлива еще и потому, что все мы в каком-то смысле нуждаемся в исцелении. Если общей целью мира является гармоничное сосуществование всех его частей, то никто из нас не имеет достаточных оснований полагать, что он ей вполне соответствует, т. е. имеет эту гармонию в своей душе и способен нести ее в мир.

При этом все мы, безусловно, стремимся к добру. Правда, понимаем его по-разному. В сущности, мы верно считаем, что добро там, где удовольствия. Однако, как уже говорилось, с последними не все так просто. Если насилие и убийство приносят определенное удовлетворение, то это означает, что в них действительно присутствует некоторая мера добра для того, кто их творит. Господствуя над окружающими, завладевая их имуществом, устраняя их с пути к намеченной цели, я пытаюсь создать гармоничную, комфортную для своей жизни среду и в какой-то степени этого достигаю. Но — в локальном, кратковременном плане. А в более общей перспективе я подвергаю себя риску аналогичных действий со стороны окружающих — либо ответных, либо в силу прецедента, когда каждый действует по принципу «раз можно другому, можно и мне». Более того, зло, которое я делаю другим, и те разрушительные эмоции, которые я при этом испытываю, становятся частью моего опыта, т. е. частью меня, моего внутреннего мира. А поскольку человек живет «в себе» (даже внешний мир мы воспринимаем как проекцию в нашем сознании), то тем самым я привношу в свою естественную «среду обитания» то зло, которое предполагал выплеснуть на других. И пусть я не настолько чувствителен, чтобы это непосредственно ощущать, заметный дискомфорт, даже не понимая его причин, я все же буду испытывать. Выражаться он будет в том, что «мир плох» и «я несчастлив», в проблемах с близкими людьми, на которых будет отражаться мое внутреннее неустройство, и в проблемах со здоровьем, разрушаемым изнутри, не говоря уже о возможных муках совести, являющихся следствием описанного выше состояния дисгармонии души, в которую привнесено зло, в сочетании с опасением ответной агрессии.

Таким образом, в итоге то, что я считал для себя добром, обернется злом. Говоря словами Будды: «Пока зло не созреет, глупец считает его подобным меду. Когда же зло созреет, тогда глупец предается горю» [16] Дхаммапада. Цит. по: Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973, с. 439. . В целом, причина всякого порождаемого нами зла и всякого нашего порока заключается в недостаточном развитии ума, т. е. отсутствии необходимых знаний о мире и их действительного понимания.

Это проявляется не только в том, что мы творим неоправданное и опасное для нас зло, но и в том, что мы не делаем посильного нам добра. Если бы я мог понять, что те крупицы добра и удовольствий, которые я надеюсь приобрести, причиняя зло другим, ничтожно малы по сравнению с тем благом, которого бы я достиг, обретя постоянный мир и гармонию в душе в результате доброго отношения к тому, что меня окружает, я отказался б от своих претензий. Возможно, я бы даже согласился уступить, пожертвовать чем-то своим в возникшей конфронтации с другими людьми, чтобы сохранить этот душевный мир. Но можно пойти и дальше — не только «удаляться от зла» [17] Книга Притчей Соломоновых 14:16. , но и пытаться распространять добро. Точно так же, как творимое мною зло, творимое мной добро становится частью меня и образует ту среду, в которой существует мое «я».