Вадим Васильев - Философия Артура Шопенгауэра

Ценой таких решений, однако, была неясность, оставленная Шопенгауэром в объяснении того, почему феноменальные события как правило все‑таки подчинены закону причинности — но в любом случае он был уверен, что доказал, что рассудок, соотносящий действие с причиной, составляет необходимое условие объективного созерцания, именуемого им поэтому «интеллектуальным» (1, 26). Подобные созерцания наглядны, или интуитивны, и они, по Шопенгауэру, образуют первый класс представлений. Второй класс составляют абстрактные представления. С ними имеет дело разум. В отличие от рассудка и априорных форм созерцания, пространства и времени, которыми обладают и животные, разум — исключительно человеческая способность. Разум как таковой лишен собственных представлений. Все свое содержание он черпает из наглядных представлений, преобразуя их в понятия с помощью абстрагирования. Абстрагирование отделяет существенные признаки от несущественных. Обособленные признаки утрачивают наглядность (невозможно вообразить человека как такового, треугольник вообще и т. д.) — поэтому их приходится фиксировать специально придуманными наглядными образами, напр. словами. Но неудобства с избытком компенсируются тем, что благодаря абстракциям человек получает возможность эффективной утилизации прошлого опыта, поставляющего материал для понятий и постоянно обогащающего их, и обретает некую власть над будущим, предвидение событий: если наглядное представление по ряду признаков подходит под имеющиеся понятия, от него можно ожидать проявления других качеств, мыслимых в этих понятиях. Это позволяет человеку планировать свои действия.

Каждое абстрактное представление, или понятие, имеет содержание и объем и определенным образом соотносится с другими понятиями. Отношение между понятиями изучает логика. В этой сфере действует закон «достаточного основания познания». Истинность одного суждения, устанавливающего отношение между понятиями, может зависеть от истинности другого. Но в конечном счете все основания познания (за исключением тех случаев, когда идет речь лишь о формальной истинности, зависящей от логических законов, познаваемых чистым разумом, а именно от законов тождества, противоречия, исключенного третьего, а также от самого закона основания познания) выходят к созерцаниям, самоочевидным наглядным представлениям. Но хотя созерцания, являются, таким образом, «первым источником всякой очевидности» и даже «абсолютной истины» (1, 73), мир, данный в этих созерцаниях, далек от абсолютности. Господствующий в нем закон основания, отмечает Шопенгауэр, как раз и подчеркивает его несамодостаточность. Ведь этот закон демонстрирует обусловленность любой части мира, нуждающейся для своего существования в чем‑то другом, а значит, не имеющей собственного бытия. И это касается не только частей мира. Мир в целом тоже несамостоятелен: он невозможен без субъекта и есть лишь его представление. В этом плане мир ничем принципиально не отличается от сновидения. В каком‑то смысле он и есть сновидение, иллюзия, Майя, «покрывало» которой скрывает вещь в себе.

Следует отметить, что трактовка мира в качестве представления, имеющегося у субъекта, не должна приводить, настаивает Шопенгауэр, к признанию субстанциальности этого субъекта. Поддерживая кантовскую критику рациональной психологии, Шопенгауэр отмежевывается от спиритуализма. Субъект, представляющий мир, не есть некая самодостаточная сущность, душа или дух [17] Дух как субстанция. В фигуральном смысле термин «дух» Шопенгауэр иногда использовал. . Он есть лишь коррелят мира, столь же иллюзорный и зависимый, как и сам мир.

Как уже отмечалось, субъект представления привносит в представляемое собственные априорные формы. Первой из них оказывается сама субъект — объектная структура представления. Ее дополняют пространство, время и причинность. Пространство и время являются, по Шопенгауэру, так называемыми «принципами индивидуации». Дело в том, что на сущностном уровне действует лейбницевский принцип «тождества неразличимых», но благодаря пространству и времени появляется возможность существования множества разных индивидов, тождественных по своей сущности. Поскольку субъект — объектное отношение в известном смысле независимо от пространства, времени и причинности, субъект, утверждает Шопенгауэр, в принципе может созерцать объекты и не накладывая на них эти априорные формы. В таком случае объекты предстают пред ним в своей неизменной видовой сущности. Подобные объекты, не замутненные принципами индивидуации и становления, Шопенгауэр, вслед за Платоном, называет идеями. Идеи имеют некоторое сходство с понятиями, тоже устраняющими индивидуацию. Но в понятиях это происходит вследствие абстрагирования, идеи же являются объектами наглядного познания, созерцания. Идея, пишет Шопенгауэр, есть «единство, распавшееся на множественность …, понятие — это единство, вновь восстановленное из множественности посредством абстракции нашего разума» (1, 205). Иными словами, идеи предшествуют индивидуализированному миру, понятия, напротив, отвлекаются от него при помощи разума. Мир идей должен представляться совершенно объективным, безразличным относительно субъекта.