Бернард Быховский - Кьеркегор

Христианская утопия Кьеркегора — это столь же несбыточный, сколь и реакционный идеал анархического сосуществования поглощенных собой «единичных», страдающих каждый по-своему, во искупление греха Адама и Евы, в трепетном наркотическом устремлении к потустороннему, бесплотному, вечному блаженству в лучезарном царстве небесном. Блажен кто верует рассудку вопреки, наперекор стихиям!

Кьеркегор остался верен самому себе. Он отказался принять причастие из рук священника. Не хотел он от прогнившей церкви получать пропуск в царство небесное. Осужденный клерикалами, «датский Сократ» испил чашу цикуты обывательского гнева. Его сограждане успокоились — не стало смутьяна, нарушителя спокойствия. Но вместе с физическим существованием, казалось, кончилось и его историческое существование. Не скоро вышел в свет десятый номер «Мгновения». Четверть века прошло до опубликования его «Дневника». Никакого влияния не оказали его сочинения и назидательные речи на соотечественников. А за пределами Дании он оставался совершенно неизвестным. Ничего не знали ни о его существовании, ни о его трудах так зорко следившие за враждебной революционному социалистическому движению идеологией основоположники марксизма. Не случайно оставалось его учение неведомым и для великого их продолжателя: у Кьеркегора не осталось приверженцев ни в самой Дании, ни тем более за ее пределами.

История философии предала его забвению. В пространном и обстоятельном биографическом словаре философов, составленном Л. Ноаком (1879), нет даже упоминания о Кьеркегоре.

Но, как известно, и книги имеют свою судьбу. Если первые немецкие переводы работ Кьеркегора — «Необходима самокритика современности» (1869), «Обучение христианству» (1878) — остались незамеченными, то в начале нашего века положение изменилось. Протестантские теологи первыми «открыли» Кьеркегора. Шремпф, Хеккер, Бруннер, Барт, Бультман «приняли на вооружение» его фидеизм. С 1909 года начинает выходить в свет первое немецкое издание Собрания сочинений Кьеркегора. Немецкий язык открыл доступ к нему западноевропейским философам. Но настоящее воскресение Кьеркегора из мертвых произошло в годы первой мировой войны. «Лишь с первой мировой войны, — свидетельствует К. Ясперс,— умерший в 1855 году датский мыслитель и поэт стал по-настоящему известен в Германии и сделался основой современного философствования» (60, 498). «И не случайно, — замечает по этому поводу А. Паульсен,— что лишь после первой мировой войны он был, по сути дела, впервые открыт, и притом в Германии, и это открытие, собственно говоря, повлекло за собой духовный поворот послевоенного времени» (85, 440). Да, это «открытие» не было случайным. Не случайным было и то, что в послевоенный период Кьеркегор сделался подлинным философским кумиром немецких, а затем и французских идеалистов. «Философия без Кьеркегора кажется мне в наше время невозможной»,— заявил Ясперс (62, 2, XX). Интерес к нему настолько возрос, что некоторые философы, теологи, поэты (например, Э. М. Рильке) принялись ради приобщения к идеям Кьеркегора за изучение датского языка. Копенгаген становится Вифлеемом экзистенциализма.

В буржуазной философии с первой четверти нашего века начался так называемый кьеркегорианский ренессанс. По словам одного из его наиболее влиятельных последователей, Кьеркегор был «одним из тех петухов, чей голос из близи и из дали как бы предвещает нам приближение действительно наступившего теперь нового дня» (33, 98). Сбылось предвидение самого Кьеркегора, писавшего в своем «Дневнике»: «Когда над каким-либо поколением начинает нависать непогода, тогда обнаруживаются личности, подобные мне» (цит. по: 85, 291).

Влияние кьеркегорианства на буржуазную идеологию не только не ослабевало во второй четверти двадцатого столетия, на подступах империализма ко второй мировой войне, но усиливалось и расширяло сферу своего влияния. К протестантским теологам примкнули и отдельные католические философы (как Г. Марсель), число которых все возрастало. Учение Кьеркегора проложило путь и в некоторые заокеанские круги (первоначально через посредство протестантских теологов Тиллиха, Нибура, Лоури). «Его имя практически было неведомо в нашей стране (в США.— Б. Б. ),— пишет Коллинз,— до конца тридцатых годов, хотя кьеркегорианский ренессанс был в полном разгаре в Европе в течение предшествующей четверти века» (41, VII). Наконец, голос Кьеркегора раздался и по другую сторону океана: в Японии с 1950 года выходит в свет перевод его Собрания сочинений. В Копенгагене в 1948 году создается центр международного «Кьеркегорианского общества», издающего специальный журнал «Кьеркегориана». Переводы произведений Кьеркегора и литература о нем растут из года в год. За одно только пятилетие 1961—1965 годов в разных странах вышло более трехсот работ о его жизни и учении. Ему посвящаются специальные национальные и международные симпозиумы.