Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

Данная позиция, кроме того, ведет к ad hoc умножению модальностей. Если принять ее, то мы должны были бы признавать четыре вида возможности и необходимости утверждений, даже если оставить в стороне естественную модальность: возможность и необходимость в соответствии с первичными и вторичными интенсионалами, в пространстве логически возможных или метафизически возможных миров. А если говорить о возможности не утверждений, а миров, то у нас оказалось бы три объективных класса возможных миров: логически возможные миры, метафизически возможные миры и естественно возможные миры. У нас есть серьезные основания верить в существование первого и последнего из этих классов, но очень мало оснований допускать третий, особый метафизический класс.

Тот, кто считает зомбийный мир логически возможным, но метафизически невозможным, должен ответить на ключевой вопрос: почему Бог не мог бы создать зомбийный мир? Естественно предположить, что при создании мира Бог в силах сделать всё, что является логически возможным. Но защитник метафизической необходимости должен говорить либо то, что, хотя такая возможность существует, Бог не мог бы создать его, либо то, что, хотя Бог мог бы создать его, он тем не менее метафизически невозможен. Первое положение совершенно необоснованно, а второе абсолютно произвольно. И если говорить о втором положении, то аргумент против материализма в любом случае сохранит свою силу; после фиксации физических фактов о мире Богу надо будет сделать и еще кое-что.

Но даже если принять это воззрение, во многих существенных отношениях оно будет очень похоже на тот дуализм свойств, который я отстаиваю. Согласно этому воззрению, дело по-прежнему будет обстоять так, что существование сознания нельзя будет вывести из физического знания, так что сознание не будет допускать редуктивного объяснения. И, как и прежде, мы будем нуждаться в изначальных связующих принципах для объяснения супервентности феноменального на физическом. Единственное различие между этими воззрениями состоит в том, что соответствующие психофизические принципы окажутся фундаментальными «законами необходимости», а не законами природы. В плане любых объяснительных моментов при построении теории мы остаемся там же, где и дуализм свойств; различие, по сути, сводится к онтологическим предпосылкам.

Представляется, что единственной реальной мотивацией в пользу данного взгляда может быть спасение материализма любой ценой — возможно, исходя из представлений о проблематичности дуализма. Но такой материализм кажется гораздо более загадочным, чем его дуалистическая альтернатива. Привлечение базовых «метафизически необходимых» принципов, ограничивающих пространство возможных миров, вводит гораздо более проблематичный, а на деле гораздо менее натуралистичный элемент, чем простое допущение добавочных естественных законов, постулируемых дуализмом свойств. В конечном счете задействование новой степени необходимости — это такое ad hoc допущение, которое приводит не только к решению проблем, но и к появлению неменьшего числа новых проблем. Эта позиция спасает материализм ценой объявления совершенной тайной вопроса о том, как сознание могло бы быть физическим [89].

Это последняя возможность для материалиста, допускающего представимость зомбийного мира, но желающего спасти материализм. Обсуждавшаяся выше позиция предполагает, что материалист признает полную когерентность понятия зомби, даже для существа с максимально развитыми рациональными способностями, но тем не менее отрицает его метафизическую возможность, приходя, таким образом, к «двухслойной картине» логически и метафизически возможных миров. Однако материалист может также попытаться показать, что эта кажущаяся представимость обязана своим существованием некой ущербности нашего разума, так что если бы мы были более продвинутыми в интеллектуальном плане, мы увидели бы, что такое описание мира в конечном счете не является когерентным. Согласно этой позиции, подобный мир не оказывается даже логически возможным; и мы ошибочно верим в его логическую возможность просто из-за ограниченности человеческих когнитивных способностей. (Так можно интерпретировать взгляды Макгинна (McGinn 1989).)

Можно было бы попробовать подкрепить эту позицию аналогией с необходимостью ряда сложных математических истин, выходящих за пределы возможностей нашего математического постижения. Если наши математические способности алгоритмизируемы, подобные истины должны существовать (по теореме Геделя), но даже если нет, то они тоже вполне могут существовать. (Примером могла бы быть гипотеза Гольдбаха или, скажем, континуум — гипотеза или ее отрицание.) Эти истины необходимы, даже если не могут быть познаны нами априори, и они не основаны на сочетании априори познаваемых и эмпирических факторов, подобно крипкеанским необходимостям. Не может ли импликация от физических к феноменальным фактам оказаться подобной необходимостью, неким образом выходящей за пределы наших способностей модального постижения [90]?