Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

Я еще вернусь к концепции, согласно которой физические сущности имеют внутреннюю протофеноменальную природу, но ее метафизические аспекты мало зависят от трактовки семантики физических предикатов. Как и раньше, вторичные интенсионалы и апостериорная необходимость производят лишь семантическое, но не метафизическое различие. Независимо от того, как артикулируется эта концепция, она признает фундаментальность феноменальных или протофеноменальных свойств и поэтому остается ближе к дуализму (или, возможно, к идеализму или нейтральному монизму — позже я еще обсужу это), чем к материализму.

Обсуждавшийся выше двумерный анализ показывает, что привлечение крипкеанской апостериорной необходимости не может нейтрализовать аргумент от супервентности. Подобная необходимость не накладывает апостериорные ограничения на пространство возможных миров, а лишь ограничивает способ использования определенных терминов для их описания; поэтому если имеется логически возможный мир, идентичный нашему во всех физических, но не во всех позитивных аспектах, то такие соображения не могут служить отрицанию его метафизической возможности.

Несмотря на это, кто-нибудь может заявить, что соответствующие миры тем не менее могли бы быть метафизически невозможными, основываясь на представлении о том, что существует такая модальность метафизической возможности, которая отличается от логической возможности и является более ограниченной по сравнению с последней, причем ее наличие связано с обстоятельствами, независимыми от крипкеанских соображений. Согласно этому воззрению, метафизически возможные миры не столь многочисленны, как логически возможные миры, и апостериорная необходимость определенных утверждений может определяться факторами, совершенно независимыми от семантики используемых в них терминов. Мы можем назвать эту гипотетическую модальность сильной метафизической необходимостью в противоположность слабой метафизической необходимости , которая вводится в крипкеанской модели.

Эта позиция допускает наличие полностью представимых — даже в соответствии с самыми строгими критериями представимости — миров, которые тем не менее оказываются невозможными. Провал между представимостью и возможностью более глубок, чем все остальные. В определенном смысле истинность таки х утверждений, как «вода есть XYZ», представима, но невозможна; однако подобные примеры никогда не исключают возможности какого-либо представимого мира. Они просто иллюстрируют неверное описание подобного мира. Сильная метафизическая необходимость идет дальше. Здесь «зомбийный мир» может быть корректным описанием представляемого нами мира, даже с позиции вторичных интенсионалов. Тем не менее он не является метафизически возможным [87].

Краткий ответ на это возражение может состоять в том, что у нас нет основания считать, что такая модальность существует. Такие «метафизические необходимости» будут накладывать фундаментальные и необъяснимые ограничения на пространство возможных миров. Признание фундаментальных и необъяснимых фактов нашего мира может быть оправданным, но наличие подобных фактов в пространстве возможных миров было бы чем-то весьма необычным. В области возможного (в отличие от области естественного) нет места для таких произвольных ограничений.

Данная позиция не может быть поддержана какой-либо аналогией, так как нужные для этого аналогии отсутствуют [88]. Мы уже видели, что аналогии с необходимостью таких положений, как «вода есть Н 2O», «Геспер есть Фосфор» и т. д., проваливаются, так как эти примеры требуют одного-единственного пространства миров. В самом деле, если какие-то миры логически возможны, но метафизически невозможны, то кажется, что мы никогда не смогли бы узнать об этом. По предположению эта информация недоступна априори, а апостериорная информация является информацией только о нашем мире. Она может содействовать локализации нашего мира в пространстве возможных миров, но трудно понять, как она могла бы давать информацию о протяженности данного пространства. Любые тезисы о дополнительных ограничениях метафизической возможности казались бы произвольными допущениями; с тем же основанием можно было бы допустить метафизическую невозможность того, что выпущенный из рук камень мог бы двигаться не вниз, а вверх.