Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

Одним из наиболее интересных вопросов является вопрос, присущ ли репрезентационный контент опыту внутренним образом, или же это содержание каким-то образом порождается фундирующим опыт когнитивным состоянием. Вторая позиция может казаться привлекательной, но, похоже, не вполне верна: представляется, к примеру, что мой визуальный опыт в данный момент репрезентирует мир, в котором есть большой квадратный объект напротив меня, и он делает это просто благодаря его бытию в качестве такого опыта. Даже гипотетический бестелесный ум со сходным опытом имел бы похожее репрезентативное содержание. Сиверт (Siewert 1994) убедительно показывает, что по своей природе опыт информативен относительно состояния мира: визуальный опыт, к примеру, можно оценивать в плане его точности (он может репрезентировать мир правильно и неправильно), причем в силу самой его природы визуального опыта. Утверждение, что опыт внутренне нагружен репрезентативным содержанием, может быть поэтому оправданным.

Могло бы возникнуть искушение занять обратную позицию и принять, что подлинное содержание имеется только в опыте, а содержание фундирующей первопорядковой регистрации само зависит от содержания связанного с ней опыта. В этом могло бы что-то быть, но это тоже не вполне удовлетворительно; ведь и о первопорядковых регистрациях зомби мы хотим сказать, что они в известном смысле репрезентируют мир существующим определенным образом. У нас точно есть содержательные состояния, не связанные с опытными переживаниями, и трудно принять, что все наши содержания каким-то образом зависят от содержания опыта. Промежуточная позиция, которую можно было бы занять, состоит в том, что (1) изначальное содержание в известном смысле находилось в опыте, но (2) мы развили у себя схему атрибутирования содержания когнитивным состояниям, опираясь, в частности, на когерентность содержаний связанных с ними переживаний, и что (3) после возникновения этой схемы она стала автономной, так что мы можем говорить о содержании когнитивных состояний даже при отсутствии опыта. Это означало бы, что опытные переживания и связанные с ними регистрации могли бы иметь самостоятельные содержания, при том, что здесь не было бы странной, случайной сверхдетерминации, посредством которой дважды конституировалось бы одно и то же содержание. Это весьма тонкие вопросы, которые скорее всего возместили бы их детальное рассмотрение.

Еще одна интересная проблема — является ли соответствующий тип содержания «широким» (зависящим от окружающих объектов) или «узким» (зависящим только от внутренних процессов)? Если опыт внутренне нагружен содержанием, и если опыт супервентен на организации субъекта, то релевантное содержание в данном случае должно быть узким. (Опытные переживания по-прежнему могли бы иметь широкое содержание, но оно не могло бы быть содержанием, фиксируемым одним только опытом.) Иногда утверждалось, что подлинно репрезентативным содержанием является лишь широкое содержание, но, на мой взгляд, существует естественный путь понимания узкого репрезентативного содержания (см. Chalmers 1994с). Можно было бы доработать подобную концепцию до объяснения узкого, неконцептуального содержания опыта и осведомленности как содержания, накладывающего ограничения на центрированные миры, являющиеся кандидатами на роль действительного мира данного субъекта. Другой вопрос, имеют ли репрезентативное содержание все опытные переживания? Многие или большинство, вероятно, имеют его; большинство перцептивных переживаний уж точно кажутся внутренне информативными относительно мира. Имеется, однако, ряд более запутанных случаев: как быть с оргазмами, тошнотой или некоторыми эмоциональными переживаниями (см. Block 1995 и Туе 1995)? Впрочем, даже в этих случаях можно было бы отыскать какое-то репрезентативное содержание, так как эти переживания зачастую содержательны относительно локализации (вот здесь, там внизу) или их качества (хорошие, плохие). Возможность опытных переживаний, полностью лишенных репрезентативного содержания, неочевидна; с другой стороны, неочевидно и обратное.

Некоторые философы полагали, что феноменальные свойства — это всего лишь репрезентативные свойства, так что опытные переживания исчерпываются их репрезентативным содержанием (напр., Dretske 1995; Harman 1990; Lycan 1996; Туе 1992). Чаще всего эта позиция сопровождает редуктивный взгляд на репрезентативное содержание, так что она сводится к одной из разновидностей редуктивного функционализма и малоправдоподобна по обычным причинам. Другая вариация этой идеи могла бы совмещать ее с нередуктивным взглядом на репрезентативное содержание, к примеру, с тем, согласно которому подлинную репрезентацию можно найти только в опыте. Это было бы в большей степени совместимо с серьезным отношением к сознанию, но по-прежнему было бы не лишено трудностей. В частности, создавалось бы впечатление, что репрезентативное содержание могло бы оставаться неизменным у функциональных изоморфов с инвертированным спектром, и в этом случае феноменология выходила бы за пределы репрезентативного содержания. Упомянутые выше случаи также наводят на мысль, что даже если все опытные переживания имеют репрезентативное содержание, у них имеются и черты, не вмещаемые их репрезентативным содержанием. Так что неясно, будет ли успешной даже нередуктивная версия рассматриваемой нами концепции.