Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

Если не вдаваться в микроскопические детали, то происходит примерно следующее. Какой-то спектральный световой пакет попадает в наши глаза и активирует различные типы клеток сетчатки. Три вида колбочек вычленяют информацию в соответствии с количеством света в различных перекрывающихся диапазонах длин волн. Многие различия, присутствующие в изначальной световой волне, сразу же теряются. Эта информация передается по зрительному нерву в зрительную кору, где она претерпевает дальнейшую трансформацию посредством нейронных процессов, превращаясь в информацию, соответствующую значениям на трех осях: к примеру, на красно-зеленой, желто-синей и ахроматитческой. То, что происходит в дальнейшем, пока не очень понятно, но дело представляется таким образом, будто информация, соответствующая положению данного цвета в этом трехмерном пространстве, удерживается до ее окончательной категоризации в привычные категории «красного», «зеленого», «коричневого» и т. п. К этим ярлыкам прикрепляются вербальные категории, и в итоге формируется отчет, такой как «сейчас я вижу красное».

Посмотрим теперь с «позиции системы» на то, что происходит. Какого рода суждения она сформирует? Конечно, она сформирует такое суждение, как «здесь имеется красный объект», но, если речь идет о разумной, рефлексивной системе, то мы могли бы также ожидать, что она сможет отрефлексировать сам процесс восприятия. И можно было бы поинтересоваться, какое «воздействие» оказывает восприятие на эту систему?

Ключевой момент состоит здесь в том, что, когда данная система воспринимает красный объект, центральные процессы в ней не имеют прямого доступа к самому объекту и к физическим процессам, фундирующим восприятие. Эти процессы имеют доступ лишь к самой информации о цвете, представляющей собой просто некую локализацию в трехмерном информационном пространстве. Когда надо дать лингвистический отчет о ситуации, система не может сказать: «Это пятно насыщено 500- и 600–нанометровыми отражениями», так как всякий доступ к изначальным длинам волн у нее утрачен. Аналогичным образом она не может отчитаться о нейронной структуре: «В данный момент пиковая частота составляет 50 Гц», так как у нее нет прямого доступа к нейронным структурам. Эта система имеет доступ только к локализации в информационном пространстве.

В самом деле, если говорить о центральных процессах, то она попросту находится в каком-то участке этого пространства. Система способна производить различия и она знает об этом, но лишена представления о том, каким образом она делает это. Можно было бы ожидать, что через какое-то время она сможет именовать различные локации, с которыми она работает, — «красное», «зеленое» и т. п. — и что она сможет знать, в каком именно состоянии она находится в данный момент. Но, столкнувшись с вопросом, как именно она знает об этом, она сможет сказать лишь: «Я просто знаю, непосредственно». Если спросить ее: «В чем состоит различие между этими состояниями», она сможет ответить лишь «Они просто различны», «Оно одно из тех», или «Это — красное , а то — зеленое». Если настаивать и спросить, что это значит, она сможет сказать лишь «Они просто различны, качественно». Что еще она могла бы сказать?

Естественно предположить, что система, которая может непосредственно знать о своей локализации в информационном пространстве, не имея доступа к какому-то дополнительному знанию, будет попросту маркировать свои состояния как изначально и элементарно различные, различающиеся по своему «качеству». И, разумеется, следует ожидать, что эти различия будут «непосредственно» воздействовать на систему: она оказывается в этих состояниях, которые, в свою очередь, оказываются непосредственно доступными для организации последующих процессов; и, к примеру, в знании этой системы о том, в каком состоянии она находится, нет ничего выводного. Нам также следует ожидать, что эти состояния будут совершенно «невыразимыми»: система лишена доступа к какой-либо дополнительной релевантной информации, и поэтому она может лишь указывать на сходства состояний и их отличия друг от друга, и на различные связи, которые могли бы у них быть. И уж точно не надо ожидать, что она смогла бы объяснить это «качество» в более фундаментальных терминах.

Можно было бы возразить, сказав, что данная система могла бы быть сконструирована таким образом, что она имела бы доступ к указанной информации на уровне «догадок», примерно так, как у субъектов со слепым зрением. Быть может, она могла бы сказать «Суждение „красное“ просто пришло мне на ум», не высказывая каких-либо утверждений о «качестве». Но это устройство скорее всего было бы неэффективным, так как системе надо было бы ждать догадки. А как быть с ситуациями — когда, к примеру, кто-то играет в теннис — когда на визуальную информацию надо реагировать без формирования суждений? Система, вероятно, сказала бы: «Я просто обнаружила, что знаю, где был мяч и что надо делать, но при этом у меня не было никаких переживаний на этот счет»? Не исключено, что это непротиворечивый сценарий, но соответствующее устройство не выглядит естественным для когнитивной системы. При проектировании такой системы гораздо более естественным было бы сделать так, чтобы она просто «видела» само различие красного и зеленого, непосредственно основывала свое поведение на этом воспринятом различии и давала уверенные и прямые ответы при постановке соответствующих вопросов. В любом случае, такой дизайн является по крайней мере одним из разумных путей устройства подобной системы, и это все, что требуется нам в данном случае.