Карл ЯСПЕРС: ФИЛОСОФСКОЕ ОРИЕНТИРОВАНИЕ В МИРЕ

Наше философствование коренится в традиции свободного мышления предшествующих тысячелетий. В ясности греческих философов, в установке героического северного духа и в глубине еврейской души давно уже было то, что вновь прорывается ныне, чтобы указать направление нашему существованию. Направляясь этими корнями, мое философствование, что естественно, обязано своими основными мыслями тем философам, в усваивающем понимании которых оно возросло. Но я назову почтенные имена: Канта, философа с большой буквы, ни с кем другим не сравнимого по благородству своей вдумчивой человечности, являющей себя в чистоте и остроте его бесконечно подвижного мышления, через посредство которого нигде не встретишь неожиданно дно; Плотина, Бруно, Спинозы, Шеллинга, великих метафизиков как творцов сновидений, делающихся явью; Гегеля, в богатстве усмотренных им содержаний, которые он с неповторимой силой языка выражает в конструктивном мышлении; Киркегора - потрясенного в корне, честность которого перед ничто философствует из любви к бытию как другому возможному; В. фон Гумбольдта - воплощения немецкой humanitas в обширности большого мира; Ницше - психолога и неумолимого разоблачителя всех иллюзий, ставшего провидцем исторических субстанций посреди своего неверующего мира; Макса Вебера, взглянувшего в лицо нужде нашего времени и познавшего ее всеобъемлющим знанием, в распадающемся мире установившись на себе самом.

В современном философствовании, как и от века, речь идет о бытии. Оно кружит около полюса, которого никогда прямо не коснется. Это - вновь и вновь начинаемая попытка: в кружении все-таки попасть на полюс. Поэтому философствование всегда налицо в своей целости - или его нет вовсе. Оно старается достичь максимума прямоты; то, что абсолютно не вмещается в форму и знание, против воли остается косвенным.

Смысл философствования есть одна-единственная и, как таковая, несказанная (unaussagbarer) мысль: само сознание бытия; в предлагаемом труде эта мысль должна быть доступна исходя из любой главы; каждая глава должна быть целым в миниатюре (im Kleinen das Ganze sein), но каждая оставляет в темноте то, что проясняется только через все остальные главы.

Философствованию присуща своеобразная последовательность в некотором не изначально логическом движении вперед, однако, не осознавая способов мышления и имеющего законную силу знания. Оно необходимо увязло бы в противоречиях. В существенных эпизодах работы я указываю на присущую предлагаемому здесь опыту мышления философскую логику, однако я оставляю ее, в ее методическом развитии, до другой книги. Логика может определять специфически философское мышление, но не может оправдать его, ибо оно само должно быть собственной своей опорой.

Моему другу, врачу Эрнсту Майеру, я со времен нашего студенчества обязан общностью философствования. При разработке этого труда он содействовал мне своей творческой критикой. В минуту сомнения, которая каждый раз бывает вновь непременной артикуляцией в движении мысли, он принес мне коммуникативную достоверность.

Гейдельберг, сентябрь 1931 года.

Карл Ясперс.

Если я задаю такие вопросы, как: что такое бытие? - почему есть нечто, почему ничто не есть? - кто я? - чего я, собственно говоря, хочу? - то в таких вопросах я никогда не стою у начала. Я задаю их из некоторой ситуации, в которой я нахожу себя, происходя из некоторого прошедшего.

Пробуждаясь к сознанию себя самого, я вижу себя в мире, в котором я ориентируюсь; я брал в руки вещи и снова выпускал их из рук; все было самоочевидно без вопросов и чисто налично. Но теперь, удивляясь, я спрашиваю, что же, собственно говоря, есть; ибо абсолютно все преходяще; я не был в начале и не буду в конце. Даже между началом и концом я спрашиваю о начале и конце.

На этот вопрос я хотел бы получить ответ, который даст мне твердую опору (Halt). Ибо в сознании моей ситуации, которую я и не постигаю вполне без остатка, и не проникаю до ее происхождения, меня угнетает неопределенный страх. Я могу видеть его только в движении, в котором я, постоянно изменяясь, проскальзываю вместе с нею из тьмы, в которой меня не было, во тьму, в которой меня не будет. О вещах я не забочусь, и сомневаюсь, есть ли в них что важное (ob an ihnen etwas gelegen ist). Я предоставляю скольжению течь своим путем и содрогаюсь при мысли, что нечто будет навеки утрачено, если я сейчас не схвачу его, и однако же не знаю, что оно такое. Я ищу бытие, которое не только исчезает.