Карл ЯСПЕРС: ФИЛОСОФСКОЕ ОРИЕНТИРОВАНИЕ В МИРЕ

Вскоре Ясперс получил от издателя Шпрингера предложение написать учебник по психопатологии. В 1913 году «Общая психопатология» увидела свет (в декабре того же года Ясперс защитил на ее основе докторскую диссертацию). Эта книга, как опыт введения феноменологического метода в психопатологию, и собственно, также опыт основоположения самой психопатологии как самостоятельной научной дисциплины, произвела большое впечатление среди психиатров и психологов: многие психиатрические научные общества считали за честь принять ее автора в свои ряды.

Но сложилось так, что это была, собственно, последняя работа Ясперса по психиатрии. Он все более определенно вступал в область собственно философскую.

С юности читая классиков философии (Плотин, Спиноза, Кант, Киркегор, Шопенгауэр, Ницше), к чему не в последнюю очередь располагало одиночество гимназических лет и сознание постоянной угрозы, исходящей от болезни, - на вопрос о смысле жизненных усилий никакая наука ответа дать не могла, и обнаружения истины жизни можно было ждать только от философии, - Ясперс находил здесь же, в Гейдельберге, живой и наглядный пример того, чем должна - и чем не должна, с его точки зрения, быть подлинная философия.

Универсальная образованность, сила и строгость категориально четкого мышления, сознание сверхрациональной основы всякой продуктивной рациональности, человеческая надежность и в то же время отвага быть субъективным, всегда готовая подчиниться требованиям дельности и предметности мышления, - все эти качества соединялись для него в личности Макса Вебера. Этот человек, хотя он не создал философской системы, был образцом и ориентиром, был философией именно как человек, как личность, - и когда он умер (1920), Ясперс отметил это в памятной речи как потерю именно для философии.

И здесь же был для него готов пример противоположный: кантианцы Риккерт и Ласк. Здесь была именно «система», школа, историческая традиция, истолкование великих предшественников. Здесь была строгость логической мысли, ясность рациональной методологии, доведенная до виртуозного совершенства. Но эта логическая конструкция была при этом в глубинном смысле слова лишена предмета, выхода к живому существованию, она возводилась в пустоте или в дистиллированной воде отвлеченных категорий. Особенно показателен был в этом отношении Риккерт, для которого эта категорическая опора на систематическую рациональность была прямо-таки экзистенциальной точкой опоры. Сугубо рациональное мышление, даже если оно идеально соблюдает свои заповеди логической правильности и исторически-филологической точности истолкования традиции, теряло жизнь, грозило пересохнуть в дурной всеобщности. Будучи хорошо знаком с работами Гуссерля и его феноменологической школы, Ясперс здесь также находил (и умел ценить) дисциплину мышления, отчетливость прояснения предпосылок и условий, точность различения оттенков сознания, устремленность к самим вещам. Но какова продуктивность нового метода философии? Феноменолог нашел способ предметного видения того, что до него было недоступно, и «делал жест того, кто видит», - но видел то, что философски не представляло интереса. Здесь видели детали, но экзистенциальная существенность уходила из поля зрения. «Философия как строгая наука»? Это уже немного слишком. С этой претензией для Ясперса прекращалось все, чем поистине может быть философия как экзистенциально значимое знание.

Вступительная лекция Ясперса в Гейдельберге была посвящена вопросу «о границах психологии»; исходя из гипотезы о том, что психологической трактовке принципиально доступно все, в дальнейшем, еще ассистентом, он читал лекции о социальной и этнической психологии, психологии религии, этике и моральной психологии, о психологии миросозерцаний. Семинары были посвящены психологическому анализу Киркегора, Гегеля, Ницше. Курс о миросозерцаниях Ясперс (с 1916 года экстраординарный профессор философии) опубликовал под заглавием «Психология миросозерцаний» (1919). В этой книге, - которая, по словам автора, имеет смысл только для людей, начинающих удивляться, рефлектировать о себе, видеть проблематическое в жизни, начинающих переживать самое жизнь как иррациональную ответственность, - Ясперс представил своего рода психологическую философию миросозерцаний, основное внимание уделяя мотивации формирования различных типов миросозерцаний. Здесь впервые были обрисованы «пограничные ситуации» (смерть, страдание, вина), задана тема историчности существования. В пограничных ситуациях рациональное мышление терпит крах, и человек может, преодолевая скепсис и нигилизм, осознать себя как экзистенцию перед лицом трансцендентного. «Психология миросозерцаний» стала переходным этапом от психологии к философии; ее можно считать первым опытом «философии существования». В самом деле, под покровом психологии объявляла о себе новая философская позиция. На книгу откликнулся Риккерт в журнале «Логос» и - частным образом, но тоже обстоятельно - Мартин Хайдеггер (1921). Первый был критичен, иронично-сердит, чуток к пассажам, касающимся его и его школы, и уверен в собственном научно-философском превосходстве. Второй был солидарен с Ясперсом в замысле нового начала философии, но сурово критиковал методические средства его осуществления. Основная мысль: автор видит феномены существования ясно, как никто прежде него не видел, но избранный им метод «универсального рассмотрения» для анализа экзистенции не подходит. Ясперс прислушался к этой критике, согласился и вышел в новый путь; становилось ясно, что требуется методически начать сначала, выйти на новый уровень мышления. Этот путь вел к тому, что философ впоследствии назовет «просветлением экзистенции». Хайдеггер, говорил он, - единственный коллега, который знал, что именно мне не удалось». Философы в течение 1920-х годов неоднократно встречались, Хайдеггер иногда даже жил у Ясперса в доме. Впрочем, этому содружеству не сужден был долгий век.