ЛУИ ПОВЕЛЬ: УТРО МАГОВ

Так все двери захлопывались одна за другой с глухим стуком. В самом деле, патентоведам оставалось разве что подать в отставку, и г-н Брюнетьер в 1885 г. мог спокойно говорить о «Крахе науки». Знаменитый профессор Липпман тогда же заявил одному из своих учеников, что физика закончена, упорядочена, дополнена и сдана в архив, и что лучше бы ему заняться другой наукой. Этого ученика звали Гельброннар; он стал первым в Европе профессором физической химии и сделал замечательные открытия, касающиеся жидкого воздуха, ультрафиолетовых лучей и коллоидного состояния металлов. Муассан, гениальный химик, был вынужден выступить с «самокритикой» и публично заявить, что его эксперимент по получению искусственых алмазов был некорректным.

Что говорить, если паровая машина и газовая лампа в то время считались величайшими изобретениями за всю историю человечества. Что касается электричества, то это простой технический курьез. Один полоумный англичанин, Максвелл, утверждал, что посредством электричества можно создать невидимые световые лучи, – абсурд! Через несколько лет Амброз Бирс смог написать в своем «Словаре Сатаны»: «Неизвестно, что такое электричество, но, во всяком случае, оно освещает лучше, чем газовый рожок, и толкает сильнее, чем лошадиная сила».

Энергия считалась совершенно независимой от материи и лишенной всякой тайны. Она состояла из флюидов, которые описывались очень красивыми на вид уравнениями и легко классифицировались: флюид электрический, тепловой, световой и т.д. Простая и ясная прогрессия: три состояния материи (твердое, жидкое и газообразное) плюс еще более тонкие энергетические флюиды. Достаточно просто отбросить зарождающиеся теории атома как философские бредни, чтобы сохранить «научную картину» мира. Время Планка и Эйнштейна еще не пришло.

Немец Клаузиус доказывал, что единственно возможный источник реальной энергии – это огонь. Считалось, что однажды заведенная как часы Вселенная должна остановиться, когда завод кончится. Никаких чудес, никаких сюрпризов. В этой Вселенной с предопределенной судьбой жизнь появилась случайно и развивалась посредством простой игры естественного отбора. Конечный итог этой эволюции – человек, то есть механический и химический конгломерат, снабженный некоей иллюзией – сознанием. Под влиянием этой иллюзии человек изобрел пространство и время – специфические продукты мысли. Если бы ординарному ученому XIX века сказали, что физика в один прекрасный день начнет экспериментально изучать кривизну пространства и обратимость времени – он вызвал бы полицию. Ведь пространство и время не имеют никакого реального существования. Это переменные величины в математике и пища для досужих размышлений философов. Вопреки работам Шарко и Гислопа, всякая идея внечувственного или вневременного восприятия должна с презрением отбрасываться. Нет ничего неизвестного во Вселенной, нет ничего неизвестного в человеке! Исследования внутреннего мира казались совершенно бесполезными. Тем не менее существовало явление, которое не укладывалось в привычные рамки – гипноз. Наивный Фламмарион, сомнительный Эдгар По и подозрительный Уэллс серьезно интересовались этим явлением. Как ни странно, официальный XIX век умудрился доказать то, что и гипноза не существует. Просто пациент умышленно лжет и симулирует, чтобы доставить удовольствие гипнотизеру. Это очевидно. Но после Фрейда и Мортона Прайса стало известно, что личность может быть раздвоенной. Исповедуя абсолютный критицизм, этому веку удалось создать негативную мифологию, устранив все неизвестное и таинственное в человеке.

С биологией тоже было покончено. Исследования Клода Бернара исчерпали ее возможности, после чего пришли к выводу, что мозг выделяет мысль подобно тому, как печень выделяет желчь. Собирались даже обнаружить эту секрецию и записать ее химическую формулу в соответствии со столь же красивыми шестиугольниками, как у гна Вертело. Когда стало бы известно, каким образом соединяются шестиугольники углерода, чтобы создать мысль, была бы перевернута последняя страница. Пусть нам дадут работать серьезно! Безумцев – в сумасшедший дом! В одно прекрасное утро 1898 г. некий серьезный господин приказал гувернантке не позволять больше детям читать Жюля Верна. Его ложные идеи деформируют юные умы. Серьезного господина звали Эдуард Бранли. Он решил отказаться от своих опытов с волнами, не представлявших интереса, чтобы стать домашним врачом.