Баян Ширянов - Срединный пилотаж

Клочкед такому подарку обрадовался. Ибо сопливелся он и избавиться от соплей ему не помешало бы.

Но не переводить же добро на интранозальное употребление? И решили, даже не сговариваясь, Клочкед и Шантор Червиц мульку замулить.

Вот разложили они стрем-пакет. Засыпали-закапали. По кубику хлористого кальция залили, чтоб зубья не крошились, и сидят, ждут, когда муля поспеет.

И тут слышат они – дверь в квартиру открывается. Предки. Привалили, когда не ждали.

Не охота Клочкеду быть предками постреманным. Да и Шантору Червицу такое тоже не в кайф было бы. Заметались они по комнате. Куда спрятать? А спрятать-то и некуда. А шаги предочьи уж у самой двери.

Решился тогда Клочкед на радикальное решение проблемы. Стрем-пакет, вместе с баянами, химикатами и мулькой недоваренной сгреб, и в окно выбросил. С пятого этажа!

Предок вошел. Спросил строго:

– Клочкед. Ты же болеешь! Почему у распахнутого окна стоишь?

– Да я не стою. – Ответствовал Клочкед. – Я проветривал. А щас – закрываю.

– Ну, ладно. – Строго покивал предок и удалился.

А у Клочкеда и Шантора Червица как камень с души. Не постремали.

Но мульку-то жалко.

И договорились Шантор Червиц и Клочкед о плане действий.

Шантор Червиц ушел, попрощался с предком. А Клочкед в окно наблюдает. Подошел Шантор Червиц к выброшенному стрем-пакету, валяющемуся в сугробе, развернул. Наверх посмотрел и два пальца показал. То ли два пузыря осталось, то ли два пузыря вылилось.

Клочкед ему руками машет: не понимаю.

Шантор Червиц отвечает: опять два пальца показал, а потом большой. И ушел.

Хорошо.

Через четверть часа вновь появился Шантор Червиц. Клочкед все понял и пошел мусор выносить. А у трубы мусоропровода – Шантор Червиц. Отдает Клочкеду стрем-пакет и баян десятикубовый с мулькой уже выбранной.

Пришел домой Клочкед и втрескался в сортире.

Моментальный снимок.

Винтоварня, сиречь кухня. В контурах и линиях можно выделить три антропоморфные фигуры. В центральной внимательный взгляд моментально признает Блима Кололея. Он стоит лицом к нам, и на его фейсе выражение, долженствующее выражать задумчивость. В его правой руке бутыль с некой жидкостью. Жидкость двуслойная. Сверху, то, что когда-то было тягой. Снизу морковного цвета хрень, бывшая некогда салом. В правой руке – дымящийся бычок. Предплечья, и не только, покрыты дорогами, зашкурами, гематомами и прыщами. Его красные зрачки величиной с семирублевую монету. Но, хватит пока про него. Левее Блима Кололея – Клочкед. Нам виден только его затылок. Клочкед

– на замороке. Он смотрит в окно. На фотографии этого не понятно, но коли это был не снимок поляроида, а дагерротип позапрошлого века, то на нем смазанными оказались бы все, кроме Клочкеда, ибо тот неподвижен уже около шести часов. Особого описания он не заслуживает, ну, Клочкед, как Клочкед. Стандартный, такой, Клочкед. Не более того. По правую руку Блима Кололея – Светик Зашкуррр. Она улыбается с отсутствующим видом. «В-рот-ман-с» в ее пальцах давно превратился в длинный пепельный столбик, но она этого не замечает и ритмично покачивает головой в такт своим внутренним мелодиям. Впрочем, какое «покачивает»? Ее запечатлели застывшей в странном положении, простебанном и Задорновым, и всеми, кому было не лениво: «Что ты милая смотришь искоса, низко голову наклоня?..» И, если уж продолжать чапать по песням, то Светик Зашкуррр – «девка голосистая», ну, из тех, что «звонко поют» и не дают добрым молодцам. Она, в отличие от мужиков, на которых есть рубахи и майки, сидит топлесс. В центре треугольника, образованного этими персонажами – кухонный стол. Он девственно чист ото всяких винтоварных приспособлений. Единственное, что выдает в нем винтоварный стол – так это несколько характерных йодных пятен, да одинокий новенький двадцатикубовый баян. Но ты, тот кто считает, что если написано, что «на кухне трое», – значит там в натуре трое – О, как ты не прав. А кто на это все смотрит? А? Ты? А хрена! Это Лизка Ухваттт! И нет у нее никакого «поляроида», и нет никакого снимка, а это ты, мой прозрачный читатель, увидел все это отраженным в ее глазах, и, одновременно, сделал поправку на реальное положение вещей, то бишь, поменял «лево» на «право» и наоборот! Так-то!

Мотор! Хлопушка! Актеры, начали!!

– А не отбить ли нам вторяки?

Пепел у Светика Зашкуррр падает на стол, переламывается пополам и часть его продолжает движение вниз, оказываясь на джинсах Светика Зашкуррр. В тот же момент Клочкед поворачивает голову. Слышно, как скрипят его мышцы, затекшие от длительной каталепсии.