Владимир Гаврилов - Третий путь

Сергей закончил свой рассказ, Виктор несколько раз сжал и разжал свои кулаки.

В салоне повисло молчание, только шелест шин и легкое гудение ветра пробивались сквозь щель приоткрытого бокового стекла.

Сергей вновь прикрыл глаза и продолжил говорить, произнося свои простые слова, а сияющая нить протянулась к нему из супраментального слоя над Землёй, где храниться информация, где записаны судьбы всех живых существ, где есть прошлое, настоящее и будущее. Такие нити протянуты ко всем людям, живущим на Земле, людям стоит только вспомнить об этом и попросить Бога, чтобы Бог дал человеку истину, чтобы Бог дал человеку любовь. Стучите, и вам отворят….

Сергей обратился к Виктору и вскоре начал медленно и размеренно описывать с помощью простых слов то старое и доброе советское образование, которое неимоверными усилиями пытаются сегодня разгромить фарисеи в нашей стране:

- Витя, я вспомнил свои обычные советские школьные годы. Вспомнил своих учителей. Они были разные, но через много лет я особенно часто вспоминаю троих из них.

Сейчас буду рассказывать долго, истина очень часто скрыта в подробностях и в деталях. Детали часто очень важны, без них полная картина никогда не видна. Причем детали очень важно рассматривать под разным углом зрения…

Слушай, как конкретные учителя заполняли персонально мою чашу разума . Я обязан им поклониться, поблагодарить за тот труд по передаче ученикам тех знаний, которые делают человека человеком…

Обычная советская школа, обычные учителя, но ты послушай…

Слова Сергея в приблизительном изложении на бумагу зазвучали примерно так:

– Первый из учителей, про которых хочу рассказать – учитель математики Баев Александр Васильевич. Бывший военный летчик, рост 160 см, не более. Худой, коротко стриженный, зеленый галстук, желтая рубашка, синий пиджак, красные штаны с наглаженными стрелками и ботинки на платформе. Влетал в класс, четким шагом проходил к столу, поворачивался и принимал доклад дежурного. Класс по команде дежурного 2-3 раза четко вставал-садился, отрабатывали синхронность. На первых занятиях он разбил всех на звенья-пятерки. Своим чутьем вычислил среди нашего класса мальчиков и девочек с наклонностями чеченов и назначил их старшими пятерок. Урок проходил так: вначале четко и понятно давался новый материал, потом минут 15 по пятеркам материал разбирался. Через 15 минут старшие докладывали об усвоении, четко и звонким голосом. Потом Александр Васильевич 5-7 минут давал под запись домашнее задание, которое надо было сделать к завтрашнему дню. Задание было огромным по объему. Дети дома по 4-5 часов бились над этими заданиями, а родители нашего класса в районе 11 часов вечера с тревогой созванивались, почему и что происходит. Утром старшие пятерок должны были проверить выполнение домашних заданий у членов своих пятерок и на докладе среди урока звонко и четко отчитаться. Как наш учитель всё это закрутил – не понимаю. Никогда он себе не позволял ни оскорблений, ни запугиваний, ни срывов. Была железная воля, дисциплина и неотвратимо двигающаяся вперед машина, которой управлял его ум и железная воля. Он из нас вылепил коллектив, он заставил нас работать четко, упорно, каждый день. Мы работали как алхимики, которые ставили свои опыты каждый день, годами по крупице упорно добывая свои знания, пока это не стало нашей привычкой, нашей нормой. Баев вел математику в нашем классе 2 года, а потом внезапно исчез. Но мы уже были другими и могли самостоятельно добывать свои знания день за днем, и над нами всегда незримо стоял старший пятерки, который все видел и знал… Баев – великий учитель, который влил в каждого из нас гигантский объем знаний, намного превышающий простой курс математики. Это – знание коллектива, его законов, целей, скрытых и открытых рычагов и пружин. Уверен, что Баев – уникальная великая личность и учитель. Парадокс в том, что если любой другой учитель попытается воспроизвести именно его подход и манеру обучения, то он будет посмешищем и клоуном для учеников. Каждый должен идти своим путем.

Второй учитель преподавал историю. Имя и фамилию не помню, но в классе его называли почетной кличкой – Бисмарк. Бисмарк носил старый засаленный костюм с пузырями на коленках, темную рубашку без галстука. По коридорам ходил с поднятой головой, важно пронося свой живот со сложенными на нём руками. В класс входил медленно, молча кивал встающим ученикам, просто, без надрывов и очень обычно проводил свои уроки. У Бисмарка был пронзительный взгляд, огромный нос крючком и темные соболиные брови вразлет. Он однажды взялся за меня лично и незаметно сделал меня другим человеком. Понял я это значительно позже, уже в зрелом возрасте. Как это произошло? До безумия просто – через конспектирование работ В.И. Ленина. В СССР был ритуал и священнодействие – все советские люди должны были изучать наследие. Изучение состояло в тупом переписывании с сокращениями разных работ великих и ужасных товарищей – К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Чем больше работ у тебя переписано в толстой амбарной тетради – тем ты более продвинутый изучатель наследия. Изучение наследия проверяли специально назначенные люди. Вспомним нашу классификацию людей. Если проверяет у тебя наличие и полноту конспектов не добродушный формальный хранитель, а чечен, то твои дела плохи. Очень плохи. Долгие вечера у тебя уходят на переписывание наследия, причем красивым почерком, с полями, подчеркиваниями слов цветными пастами… Чечены могли в те спокойные и мирные времена хоть здесь развернуться и повоевать с разными лоботрясами, научить их Родину любить… Вернемся к нашему Бисмарку. На уроке истории была тема, связанная с революцией. Надо изучить работу В.И. Ленина, не помню, какую… Бисмарк всем ставит задачу – изучить работу. Приношу я ему на проверку переписанный с сокращениями конспект. Сдаю конспект.