Артур Мортон - Английская Утопия

Другой причиной обилия английских утопий является то обстоятельство, что Англия представляет собой остров. Всегда бывает легче вообразить себе что-нибудь соответственное тому, чем мы сами являемся или что мы знаем, поэтому Утопии мы всегда представляем себе в виде острова. Понятие острова заключает в себе представление о чем-то законченном, ограниченном, а возможно, и отдаленном, то есть обладает как раз теми качествами, какие нужны, чтобы дать пищу нашему воображению. Правда, мы можем найти Утопии, размещенные под землей и на дне морском; либо окруженными горами где-нибудь в сердце Африки или Азии и даже на другой планете; либо весьма отдаленными во времени, а не в пространстве; и все же подавляющее большинство Утопий помещено на островах.

Английская Утопия представляет поприще столь обширное, что у меня редко возникало желание выйти за его границы. Однако в некоторых случаях мне пришлось это сделать, когда этого требовали интересы перспективы. Так, например, говоря о Моррисе, я не мог не коснуться Беллами или обойти молчанием французских утопистов-социалистов.

Точно так же я не считаю себя слишком строго связанным своим определением Утопии, как воображаемой страны, описанной в произведении, имеющем форму сказки, с целью критики существующего общества. Дать такого рода определение было необходимо для того, что-бы наметить разумные рамки моей книги и исключить из нее описание как попыток основания утопических коммун, так и сочинений, в которых отсутствует фантастический элемент. И все же мне пришлось сказать кое-что о Годвине, Оуэне и Уинстенли и, с другой стороны, коснуться книг, в которых элементам социальной критики отведено самое скромное место. Сэмюэль Батлер когда-то определил слово «определение» как «обнесение дебрей идей словесной стеной». Было бы, думается, очень печально, если бы нельзя было от времени до времени отворачиваться от своих «дебрей» и кинуть через стену взгляд на сады других людей. Как бы ни было, если бы я стал об Уинстенли или Оуэне говорить столько, сколько они заслуживают по своему значению, из моей книги получилось бы нечто вовсе отличное от того, что я задумал, или от того, чем она оказалась в действительности. Поэтому я ограничился в одном случае просто ссылкой, а в другом — беглым очерком, хотя вполне отдаю себе отчет в том, что этот принцип едва ли кого удовлетворит.

Я считаю полезным кратко остановиться на самом слове «Утопия». Оно происходит от двух греческих слов, означающих в совокупности «нигде не существующее». Томас Мор назвал им свое идеальное государство. От него оно распространилось на все вымышленные страны, равно как и на книги, о них написанные. В своем труде я пишу «Утопия», когда это относится к книге Мора, Утопия (с прописной буквы, но без кавычек) — говоря о воображаемой стране и утопия (со строчной) — если речь идет о сочинении, написанном об этой стране. Я счел введение разницы между вторым и третьим понятиями очень удобным, но на практике ее не всегда легко провести, и каждый, кому придется прочитать нижеследующие страницы, найдет в них некоторую непоследовательность.

Клер, март 1952 г.

А. Л. Мортон

Первоначально Утопия была воплощением мечты. Позднее она становится сложнее и разнообразнее, превращаясь даже в орудие социальной критики и сатиры, но в основе ее всегда лежит нечто такое, что выражает чьи-то актуальные для того времени стремления. Поэтому история Утопии отражает условия жизни и социальные чаяния классов и отдельных людей различных периодов. Специфический характер воображаемой страны описывается по-разному. Он зависит от вкуса того или иного писателя, однако за этим разнообразием всегда видны те беспрерывные изменения в ее описании, которые отражают естественный ход исторического развития. В английской Утопии, как в зеркале, отражается в более или менее искаженном виде подлинная история Англии. Поэты, пророки и философы превратили утопию в средство развлечения и поучения, однако раньше этих поэтов, пророков и философов существовал простой народ, со своими заблуждениями и развлечениями, воспоминаниями и надеждами. Поэтому первая глава этой книги должна быть, по справедливости, посвящена народной Утопии. Эта Утопия появилась раньше других и оказалась наиболее распространенной и долговечной. Народная Утопия служит мерилом для оценки всех своих преемников.