Артур Мортон - Английская Утопия

Какую бы форму ни приняло это обращение к внешним факторам, на практике оно выливается в утверждение, что общество нельзя изменить без какого-либо физического, биологического изменения человека, и тоже самое, лишь несколько иначе, выражено Сэмюэлем. Как и в книге Уэллса «Люди как боги», где он сделал представителями рабочего класса двух шоферов, отвергающих утопический образ жизни еще более категорически, чем их «хозяева», точно так же и у Сэмюэля команда корабля, на котором герой достигает Утопии, состоит из круглых политических неучей, принимающих без раздумья самые непродуманные социальные и экономические идеи буржуазии и отвергающих с ужасом бесклассовое утопическое общество Бензалема. Совершенно очевидно, что Сэмюэль, как и Уэллс, никогда не рассматривал рабочих как положительную политическую силу.

И так как Сэмюэлю казалось, что всего этого еще мало, чтобы показать, что его «коммунизм» не имеет ничего общего с коммунизмом Маркса и Ленина, он прибавляет к своей утопии небольшой фарс в виде посещения группы небольших островов невдалеке от побережья Бензалема, образ жизни обитателей которых походит на тот, который существует, по представлениям автора, в главных европейских странах. На одном из этих островов Улмии

«появился теоретик, учение которого, претендовавшее на простоту, логику и исчерпывающий охват исторических фактов, на самом деле было сложным, запутанным и пристрастным до последней степени. Оправдываясь этой теорией, кучка неистовых людей произвела революцию, и Восточный остров стал «Союзом логических материалистов-идеалистов».

Насколько я мог понять, теория, как видно, была основана на странной гипотезе, что человеческое общество всего-навсего продукт экономических факторов и что вся история человечества не что иное, как вариации на одну и ту же тему: производство и потребление ценностей. Придерживаясь этих идей, народ сделал материализм своим символом веры, а орудия труда — своей эмблемой; их национальным гербом стали вилы, скрещенные с пилой, а девизом — «Вещи правят людьми».

Как мне сказал Ламон, эта теория настаивает на том, чтобы государство было бесклассовым и уравнительным. «Наша собственная система в Бензалеме, — сказал он, — того же порядка. Но тогда как у нас это было достигнуто после подготовки, длившейся несколько столетий, причем принцип заключался в том, чтобы все население поднялось до достигнутого высшего уровня, здесь равенство было введено гораздо более простым и быстрым методом, состоявшим в том, чтобы довести всех до самого низшего уровня».

Сатира всегда признавалась законным орудием писателя-утописта, и марксизм и СССР такие же законные объекты сатиры, как и любые другие, но врядли можно назвать сатирой приписывание чему-либо ряда свойств и принципов, которых у него нет. И хотя искаженное изображение марксизма стало явлением обычным, все же несколько странно, чтобы писатель такого значения, как Сэмюэль, оказался настолько невежественным в наиболее элементарных принципах марксизма или так мало заботился об их честном изложении, как это видно из приведенных выдержек. Книга, в целом дающая одной рукой то, что отнимает другой, приходящая к заключению, что Британии нужно, в сущности, лишь слегка быстрее продвигаться по пути, по которому она следует, носит на себе печать усталости и банальности, полностью отражая тот тупик, в который зашла теперь либеральная мысль.

Но какой бы она ни была, все же эта утопия — единственная за последние годы, которая претендует на положительный характер. О нескольких других произведениях будет достаточно лишь бегло упомянуть. Имеется прежде всего обширная коллекция весьма недолговечных книг, в которых утопическая форма использована в качестве строительных лесов для романической фабулы, чье главное назначение развлекать; о них стоит упомянуть лишь как о доказательстве продолжающейся популярности утопической формы. Типичными книгами в этом роде, хотя и разного достоинства, являются «Остров сирот» Розы Маколей (1924), «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона (1933) и «Они нашли Атлантиду» Денниса Уитли (1936). Из них наиболее заслуживает внимания «Остров сирот», представляющий живо написанную фантастическую повесть о возникшем на одном острове на Тихом океане (в результате кораблекрушения у этого острова) поселении группы детей-сирот под присмотром набожной воспитательницы — старой девы с твердыми принципами. Открытие острова через семьдесят лет дает повод для забавной, хотя и поверхностной сатиры над жизнью викторианской и современной Англии, причем автор очень тонко использовал интерес, вызываемый темой о необитаемом утопическом острове.