Борис Мееровский - Гоббс

Возникновение имен Гоббс считает результатом произвола. Искусственный, произвольный характер языка не подлежит, согласно Гоббсу, никакому сомнению. «...Имена определяются не сущностью вещей, а волей и соглашением людей» (3, I, 96),— подчеркивает он. Между именами и вещами нет никакого сходства и поэтому предположение, будто имена вытекают из природы вещей, следует категорически отбросить. Произвольное установление имен подтверждается, по Гоббсу, речевой практикой, а также тем фактом, что существуют различные языки, «хотя природа вещей повсюду одна и та же» (там же, 233).

Речь выступает в учении Гоббса и как орудие мышления, и как средство общения. Он подчеркивал при эхом огромную ценность и значение речи в познавательном отношении, в духовной и практической деятельности людей. Примечательно, что, раскрывая эти функции речи, Гоббс ставит на первое место способность человека считать, вычислять. Он имеет в виду не только простой счет, но и измерение величины тел, определение их веса, исчисление времени, вычисление движения планет. Философ обращает внимание на использование вычислений в географии, мореплавании, строительном деле, технике и т. д. «Все это зиждется на способности считать, способность же считать зиждется на речи» (3, I, 234), — пишет Гоббс. Он отмечает также роль речи в процессе обучения и воспитания, в передаче знаний и социального опыта от поколения к поколению.

С особой силой философ подчеркивает ту функцию речи, которую принято именовать социально-коммуникативной. «Без способности речи, — пишет Гоббс, — у людей не было бы ни государства, ни общества, ни договора, ни мира, так же как этого нет у львов, медведей и волков» (3, II, 65). Без языка, отмечает он, люди жили бы в одиночестве, не могли бы общаться друг с другом и, следовательно, «была бы немыслима никакая общественная организация среди людей...» (3, I, 234).

Вместе с тем речь имеет, согласно Гоббсу, и свои отрицательные стороны. Человек не всегда правильно пользуется речью, что ведет к ошибкам и заблуждениям. Большую опасность таит в себе и злоупотребление речью, когда человек начинает преднамеренно проповедовать ложные идеи и таким образом «подрывать сами предпосылки человеческого общения и мирного сосуществования людей» (3, I, 235).

Резкой критике был подвергнут Гоббсом схоластический вербализм, прикрытое словесной мишурой невежество, привычка слепо верить словам, если даже они лишены всякого смысла. Гоббс называл такие слова «пустыми звуками» и относил к ним выражения типа «невещественное тело», «невещественная субстанция» и т. п., которые получили широкое распространение в схоластической философии. Критиковались Гоббсом и такие словосочетания, как, например, «влитая добродетель», «вдунутая добродетель», заимствованные схоластами из Священного писания. Они столь же абсурдны и бессмысленны, отмечал английский философ-материалист, как высказывание «круглый четырехугольник» (см. 3, II, 73).

Речь, по мнению Гоббса, является специфической особенностью человека. Звуки, используемые животными для выражения страха, удовольствия, влечения, не являются речью, так как эти звуки не установлены произвольно, а возникают с естественной необходимостью, обусловленной природой самих животных. «В силу этого животные лишены также рассудка, ибо рассудок есть некое воображение, основывающееся на установленном значении слов» (3, I, 232). Правда, замечает Гоббс, некоторые животные привыкают к словам и выполняют, исходя из них, наши желания и приказания, но при этом они не постигают значения слов и последние служат им лишь сигналами.

Развитая Гоббсом теория языка, или речи, содержит, как видим, немало плодотворных идей о природе и сущности языка, его функциях и назначении. Многие из этих идей были впоследствии подтверждены и развиты языкознанием, усвоены современной лингвистикой. Но многое в теории Гоббса, по вполне понятным причинам, оказалось ошибочным, исторически ограниченным.

Наиболее архаичными выглядят воззрения Гоббса на происхождение языка. Первым творцом речи был господь, научивший Адама названию некоторых предметов и животных. Затем Адам наделил именами еще целый ряд вещей, которые ему чаще всего встречались. Потомство Адама и Евы не только унаследовало, но и обогатило возникшую таким путем человеческую речь. «Однако весь этот язык, приобретенный и обогащенный Адамом и его потомством, был снова утрачен при постройке Вавилонской башни, когда бог покарал каждого человека за его мятеж забвением прежнего языка» (3, II, 66).