Александр Розов: Лукреций Кар. Метод свободы

...Тела изначальные в некое время

В месте, неведомом нам, начинают слегка отклоняться,

Так, что едва и назвать отклонением это возможно.

Если ж, как капли дождя, они вниз продолжали бы падать,

Не отклоняясь ничуть на пути в пустоте необъятной,

То никаких бы ни встреч, ни толчков у начал не рождалось,

И ничего никогда породить не могла бы природа.

Проблема порождения нового, таким образом, решена: природа порождает разнообразные тела и объекты в результате сочетания неизбежных малых отклонений от точных траекторий. Так Лукреций сформулировал принципы недетерминированной вселенной и креативного хаоса. Современная наука пришла к этим принципам в XX веке. Официальное признание этого прозвучало в 1986 г. в выступлении сэра Джеймса Лайтхила: «В течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере с 1960 года, что этот детерминизм является ошибочной позицией».

На самом деле, речь должна, видимо, идти не о трех веках, а о всем периоде доминирования монизма, начиная с философии Платона.

Лукреций не только открыл «на кончике пера» принцип креативности хаоса, но и продвинулся гораздо дальше в этом направлении. Изгнав «духов» и «богов» из сферы космогонии, он изгоняет их и из сферы психики.

Если ж движения все непрерывную цепь образуют,

И возникают одно из другого в известном порядке,

И коль не могут путем отклонения первоначала

Вызвать движений иных, разрушающих рока законы,

Чтобы причина не шла за причиною испокон века,

Как у созданий живых на земле неподвластная року,

Как и откуда, скажи, появилась свободная воля,

Что позволяет идти, куда каждого манит желанье,

И допускает менять направленье не в месте известном,

И не в положенный срок, а согласно ума побужденью?

Современная наука примерно с 1949 г. знает о том, что разнообразие индивидуального поведения живых (а также кибернетических) систем может объясняться только наличием механизмов, подобных «методу Монте Карло» и случайной оптимизации. То, что философы называют «свободой воли» есть наблюдаемое следствие таких случайных процессов поиска решений. Объяснение свободы воли метафизической «душой» — вздор. Тем не менее, отчасти из-за страха «покуситься на святое», а отчасти — из-за гипертрофированного почтения к религиозным идолам «христианского гуманизма», большинство ученых вообще стараются не касаться этой темы, а значительная часть стыдливо оставляет этот вопрос на откуп различным паразитам — в первую очередь, церковным проповедникам и клерикальным философам.

Такое положение дел означает, что у современных ученых меньше внутренней свободы, чем было у Эпикура и Лукреция, и больше страха перед прогнившими идолами, чем у их коллег 2000 и 2300 лет назад.

Для тех же ученых, которые молчат об этом из чувства такта и уважения к «традиционным религиям» напомню один принцип гуманизма, сформулированный Винни-Пухом:

— Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружье у тебя с собой?

— Понятно, с собой, — сказал Кристофер Робин, — Но если я выстрелю в шарик, он же испортится! — А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, — сказал Пух.

Защита разумных существ порой требует жестких действий. Иногда надо стрелять — даже если некоторые вещи при этом испортятся.