Морган Саймон - Реальное воздействие. Как инвестиции помогают построить лучший мир

Совсем не новость, что модель «свободный рынок плюс благотворительность» не в состоянии обеспечить глобальное процветание и благосостояние. Это провальная модель – вот почему мы ищем новые решения, такие как импакт-инвестиции. Только недавно я начала понимать, как наши неосознанные культурные установки относительно экономики на самом деле формируют то, что мы считаем возможным. Должен быть другой способ структурировать экономику, чтобы она лучше служила людям, если только наше воображение способно представить этот способ.

Тем из нас, кто проживает на территории Соединенных Штатов, может быть трудно представить альтернативу тому виду капитализма, к которому они привыкли. Также нам сложно понять и оценить такие локальные экономические структуры, как кооперативы, которые распространены и успешны во всем мире, но редко встречаются у нас. На протяжении своей карьеры я посетила порядка сорока семи стран, – в том числе Нидерланды, Бразилию, Кубу и Швецию, – чьи экономические подходы сильно отличаются от наших. Я поднимаю этот вопрос не ради классического спора «капитализм против социализма». Я знаю, насколько трудно всем сторонам отойти от своих мировоззрений и попытаться представить новые правила глобальной экономики. Работая с этой книгой, нам необходимо на время забыть все, что мы изучали раньше. Мы должны открыто принять идею, что мы можем учиться новым стратегиям, которые не соответствуют нашим предвзятым представлениям. Мы должны использовать эти знания для создания совершенно другой экономической системы.

Нужно предусмотреть альтернативные варианты. Это не означает, что благотворительность и служба помощи неэффективны в принципе; очевидно, что они обладают потенциалом для движения к всеобщему благополучию. Но они структурно неэффективны для осуществления системных изменений, поскольку сами являются неотъемлемой частью существующей системы. В конечном счете они ненамеренно укрепляют экономические парадигмы, которые предоставляют людям неравный доступ к ресурсам и возможностям.

Далее мы разберем механизмы макроэкономики. Но сначала я хочу поделиться историей о том, как банка тунца подорвала мое доверие к службам помощи и благотворительности и оградила меня от нескольких напрасных лет работы ради поддержания неисправной системы.

Это случилось летом 2003 года. Мне было двадцать лет. Я работала в Сьерра-Леоне под эгидой Special Court – организации, спонсируемой ООН, которой было поручено разбираться с последствиями десятилетней гражданской войны, бушевавшей в этой стране. Я изучала экономику и политологию в Swarthmore College и мечтала о возможном назначении от USAID (Агентство США по международному развитию. – Ред .) или даже ООН.

Меня направили в местную некоммерческую организацию Green Scenery, которую возглавлял стипендиат Ашоки Джозеф Рахалл. Моя задача состояла в том, чтобы оценить ситуацию и предложить улучшения спонсируемой правительством программы по озеленению, которая недавно была запущена и по неизвестным причинам потерпела неудачу. Это была нетипичная задача в области обеспечения реализации прав человека. Не во всех странах женщины боятся заготавливать древесину из страха подвергнуться нападению. На волне массовой миграции в «безопасные» города и прибрежные районы, а также из-за чрезмерной нагрузки по сбору урожая в условиях войны заготовка древесины занимала у женщин в среднем по шесть часов в день. Быстрая высадка деревьев была основным приоритетом для правительства Сьерра-Леоне, поскольку подавляющее большинство населения использовало дрова для ежедневного приготовления пищи.

Моя работа подразумевала длительное нахождение в сельских районах, где из-за нищеты люди ели лишь один раз в день: рис с зеленью и немного сушеной рыбы, ежедневно около трех часов дня. Если разнообразие – это приправа жизни, то мне явно было ее маловато. И, определенно, я получала намного меньше калорий, чем привык мой организм.

Однажды днем я проезжала через Бо Таун, столицу провинции Бо в юго-восточной части Сьерра-Леоне. Я остановилась около уличного торговца, чтобы пообедать. Это были рис, зелень и сушеная рыба, стоившие 500 леоне за тарелку, что в то время было эквивалентно 20 центам. Затем я отправилась на местный рынок, чтобы запастись необходимыми продуктами, прежде чем совершить следующую поездку в деревню. Хотя мне было крайне неудобно протаскивать еду к себе в комнату, но я постоянно покупала Weetabix (пшеничный батончик из спрессованных хлопьев) и другие лакомства, чтобы иметь возможность питаться дважды в день, что было огромной роскошью в деревне.