Макаров Олег - Биржевые миллионы, кто и как заработал их на российском фондовом рынке.

Все, что знаю и умею в биржевом трейдинге, я всегда с благодарностью готов передать тем, кто хочет учиться этому интереснейшему делу – инвестированию на фондовом рынке.

Макаров Олег

Интервью с Президентом Российского биржевого союза, Председателем Наблюдательного совета Группы Компаний «АЛОР», Председателем Наблюдательного совета НП «САПФИР» Анатолием Григорьевичем Гавриленко

В девятнадцатом веке венский вальс был ни чем иным, как простонародной забавой, что само по себе и не дурно, но ничего не прибавляло к славе и престижу столицы Австрийской империи. И так продолжалось, пока не явился Иоганн Штраус. Именно этот композитор, дирижер и страстный танцор сделал венский вальс тем, чем он является сейчас – новой европейской и мировой традицией.

В Москве конца двадцатого века биржевой трейдинг, с нашей сегодняшней точки зрения, также был занятием весьма странным. Московский трейдер, образца девяностых был заложником единственного биржевого шлюза, монитора с телефоном и клерка при нем, едва успевавшего исполнять голосовые заявки купли-продажи. Пока не появился «АЛОР-Трейд», первая в истории российских бирж система персональной интернет торговли на фондовом рынке. Она-то и выпустила на свободу частный биржевой трейдинг.

Мы будем беседовать с человеком, который мог бы чувствовать вкус миссионерства, поскольку принес на зарождавшийся в России биржевой рынок саму эту идею – подключить каждого желающего к торгам. Воплотил ее в программное обеспечение, создал для нее рынок и заработал на этом рынке свои миллионы. Мог бы… Но почему-то называет себя «обычным человеком со средними способностями». Итак, прокатимся в «Роллс-Ройсе» Президента Российского биржевого союза, Председателя Наблюдательного совета Группы Компаний «АЛОР» и обладателя еще не менее сорока должностей Анатолия Григорьевича Гавриленко. А заодно побеседуем.

– Анатолий Григорьевич, мы начинаем интервью, сидя в «Роллс-Ройсе», который обычно возит Вас в офис. Скажите, было ли у Вас стремление в юные годы выделится из той среды, в которой находились? Выделиться, например, тем, чтобы стать богатым человеком, сделать высокую карьеру со всеми присущими атрибутами?

– Будучи молодым человеком, я, знаете ли, никогда не льстил себе какими-то иллюзиями по поводу своих способностей, которые никогда не считал особенно выдающимися, либо мечтами о будущей карьере. Дело в том, что мой отец, занимавший в сталинские времена должность замминистра в Крыму, был репрессирован по 58-й статье. Я вырос «безотцовщиной», и поэтому помочь, направить в жизни было некому. Как обычный молодой человек с непростой биографией, я знал свои возможности в карьерном росте, которые по тем временам были весьма просчитываемы. Тогда в ходу была характерная шутка: «Может ли сын полковника стать полковником? Да. А генералом? Нет. Почему? Так ведь у генерала тоже есть сын». Закончил я институт имени Мориса Тореза по языковому направлению Латинской Америки, и вскоре начались регулярные поездки на Кубу в качестве переводчика. Меня, советского паренька, тогда поразил дух американской роскоши, который еще витал там. Все эти первоклассные американские авто: бьюики, шевролеты, кадиллаки, которые потом еще десятилетиями там ездили… Но тем не менее, я смотрел на все это спокойно. Потому что без всякого пафоса любил свою родину. И понимал, знал, чувствовал, что родина любит меня, не смотря даже на трагическую страницу в истории нашей семьи. Это не помешало мне вырасти, что называется, идейным юношей, ездить в стройотряды на целину. Мои однокурсники подозревали, правда, что я таким способом намерен был вступить в партию и затем продвигаться. Однако по причине репрессированного отца это было заведомо не возможно. Да я и не был карьеристом в принципе.

После Кубы была длительная командировка в Перу. В те времена, наши руководители горели надеждой, что Перу станет второй Кубой. Но перуанцы оказались умнее и осторожнее. Оттуда я впервые привез профессорские оклады в 500 рублей, что позволило замечательно прожить до следующей загранкомандировки. Мы, переводчики и международные советские чиновники, так и жили – от одной загранкомандировки до другой.

– Не секрет, что в советские времена «выездные» чиновники рассматривали свои служебные поездки как возможность улучшить семейный бюджет за счет небольшой невинной коммерции – на сэкономленные суточные. «Наш человек в Гаване» даже у Грэма Грина имел очень своеобразный менталитет. Что ж говорить о советских путешественниках за океан. У Вас в те годы не просыпалась предпринимательская жилка?