Питер Уайброу - Мозг - Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки

Но пробуждение силы воображения при прослушивании музыки или чтении книги значительно отличается от процессов, происходящих в мозге человека, придумывающего новую мелодию, пишущего рассказ или создающего полотно в стиле кубизма на основе образа виолончели. Здесь мы оказываемся на территории творчества, закадычного друга воображения. Конечно, составление любой уникальной фразы, чем мы занимаемся на протяжении всего дня, – это тоже творческий процесс, но я сейчас говорю о том, что происходит, «когда мы от созерцания человека в одно время и лошади в другое время создаем в уме образ кентавра» [29], как замечал в своей книге «Левиафан», вышедшей в 1651 г., Томас Гоббс {321}. Как мы создаем подобные новые визуальные образы из знакомых или абстрактных форм? Какие нейронные сети мозга поддерживают его способность к такому изобретательству?

Профессор Питер Ульрик Це и его коллеги с кафедры психологии и нейробиологии Дартмутского колледжа в Хановере (штат Нью-Хэмпшир) изучали эти вопросы в серии экспериментов с целью лучше определить то, что они назвали «ментальным рабочим пространством» мозга {322}. Технологию фМРТ ученые сочетали с нейропсихологическим тестированием и сетевым анализом. Вначале для лабораторного изучения мозговых структур, участвующих в творческом процессе, команда разработала 100 абстрактных изображений. Они служили визуальными стимулами (испытуемые могли использовать их для воображаемых манипуляций), одновременно измерялся уровень кровоснабжения различных зон головного мозга с помощью фМРТ.

В ходе эксперимента 15 участников попросили мысленно соединить данные им абстрактные стимулы, чтобы получить новые сложные изображения. Затем, на втором этапе, испытуемые должны были в зависимости от инструкций либо мысленно разбирать получившиеся образы обратно на составные части, либо продолжать представлять их как целое. Ученые предположили, что для обработки абстрактных визуальных стимулов и осуществления мыслительных упражнений в сфере воображения необходима координация распределенных по всему мозгу нейронных сетей. Их эксперименты доказали справедливость гипотезы. С помощью мультивариантного анализа мозгового кровоснабжения профессор Це и его коллеги подтвердили наличие «разветвленной и комплексной сети обработки информации… поддерживающей мысленные действия с визуальными образами», в которой координирующую роль выполняют дорсолатеральная префронтальная кора исполнительного мозга и задняя теменная область.

Если объединить данные, полученные профессором Це, с исследованиями восприятия музыки, можно предположить, что «рабочее пространство» мозга, задействованное в воображении и творчестве, обширно и разнообразно: оно включает в себя сеть динамических взаимосвязанных систем, поддерживающих эмоции, рабочую память, рациональную обработку информации и выбор. Эти идентифицированные сети сходны с «когнитами» Хоакина Фустера, объединяющими рефлекторное, интуитивное мышление с сознательным, рефлексивным в функциональной гармонии цикла «восприятие – действие». Воображение отражает этот непрерывный обмен, но вместе с тем выходит за пределы непосредственного опыта, создавая истории прошлого и представления о будущем, преломляя их через цветные линзы субъективного смысла. Творчество, требующее эффективной и дисциплинированной памяти, а также смелости для разрушения устоявшихся привычек мышления, расширяет образные манипуляции с абстрактными идеями, преобразуя их в идеи и действия, воспринимаемые и оцениваемые окружающими. Это вершина интеллектуальных достижений человека, особая мудрость, закрепленная в биологии человеческого мозга и уникальным образом выражающаяся в наиболее зрелом способе действия.

Воображение – это умственная способность, отличающая нас от всех остальных видов, причем не только на уровне биологии. Воображение также является мощным стимулом для многих социальных и культурных достижений человечества. Просвещение мы сейчас считаем эрой разума, когда впервые приобрели известность работы Исаака Ньютона и научная революция позволила людям размышлять о материальном мире, не ссылаясь на Божественные силы. Но на самом деле это упрощение. В XVIII в. Дэвид Юм и Адам Смит признавали, что воображение необходимо {323}, чтобы думать о вещах, недоступных для непосредственного восприятия, к чему бы они ни относились – к повседневной жизни, науке или искусству. Этот «воображения узывный глас», как назвал его Сэмюэл Кольридж в 1802 г., заполняет пробелы восприятия и придает опыту связность. С самого детства воображение служит человеку своего рода клеем, скрепляющим его воедино, делающим личностью и социальным существом.