Александр Волков: Неандертальцы. Иное человечество

Охота была одним из главных занятий неандертальцев – чем-то вроде боевой операции, которую требовалось тщательно подготовить. Отправляясь на охоту, они применяли самые изощренные стратегии, позволявшие с минимальными потерями разжиться крупной добычей.

Теперь кровавый улов был снят с очага, обустроенного не просто в пещере, а в домике, сооруженном внутри нее. В хижине, покрытой звериными шкурами, которые были настланы, как показалось, на каркас из веток и костей. Ветер, все сильнее шумевший за стенами пещеры и своим холодным дыханием докучливо донимавший меня, наверняка замирал перед этой постройкой. Мне так хотелось забраться в нее, прилечь у очага. Я мысленно оценил ее размеры. Она казалась такой же большой, как двухкомнатная квартира. Наверное, 30–35 квадратных метров. Островок тепла, на котором могли бы укрыться сразу десяток человек.

Сидевший впереди молодой крепыш, точно читая мои мысли и спеша меня обогнать, тут же поднялся с места, но все тот же «старшой» молча, одним движением руки, удержал его, а в ответ на недоуменный вопрос, читавшийся в глазах нетерпеливого молодчика и моих, поднял с земли какую-то статуэтку и показал ее, выразительно потрясая ею. Все – а поглядывали в сторону хижины и даже подвигались туда именно что все – немедля покорились и продолжили сидеть на прежних местах. Статуэтка – небольшая фигурка, уместившаяся в одной ладони здоровяка, – тоже пала на свое место, и я, не разглядевший ее в полутьме, среди пляшущих на стенах теней, осторожно протянул к ней руку, украдкой взял.

Что еще это могла быть, как не «Венера»? По допотопным пещерам раскидано много «Венер палеолита»: статуэток, которые изображают мясистых, дебелых великанш с огромными бедрами. Эта была, правда, совсем не похожа на них. Статуэтка не статуэтка, женская фигурка не женская фигурка, рукотворный объект не рукотворный объект. Никаких признаков, разделяющих мужчину и женщину, здесь не просматривалось, а вместо головы был бесформенный кусок камня. Если эту фигурку высотой всего 6 сантиметров и создал человек, то, в отличие от художников верхнего палеолита, он не заботился о том, чтобы наделить ее чертами женщины. Это – абстрактное тело, одновременно и мужское, и женское.

И все же что-то – наверное, непонятные женские голоса, все время доносившиеся из хижины, – подсказывало мне, что мои невольные спутники принимали эту фигурку за женщину. Они заботились о ней, покрыли ее красной охрой. Сейчас, мелькнув в руке вожака, она напомнила мужчинам, что сегодня путь в хижину почему-то им прегражден.

Тем временем мои «лешаки», заведшие меня в эту несусветную даль и лишенные возможности забраться в домик к женщинам, нашли себе другое занятие. Рядом со мной, всего в двух метрах от пола пещеры, нависал скальный козырек. Возле него лежал крупный камень, судя по еще заметному следу, придвинутый туда недавно. Все тот же беспокойный крепыш подошел к камню, выбрал одно из лежавших поблизости орудий – там в беспорядке были разбросаны кремневые и костяные скребла и наконечники копий – и, поднявшись на валун, как на постамент, принялся что-то вырезать в податливом известняке. Я, не желая спать на каменном, остывшем полу, пусть по нему и расползлись приманчиво звериные шкуры, тихо подошел к непоседе, как вдруг из хижины донесся громкий женский плач. И тут же – другие вопли, стенания.

Я вздрогнул, поднял голову, как просыпаются люди во время кошмарного сна. Происходившее теперь я видел отрывочно. Всюду мелькали понуро двигавшиеся одни фигуры и занятые какими-то хлопотами, энергично сновавшие другие люди.

Бледное, деревенеющее тельце мальчика. Его кладут в плоскую яму, ногами к выходу из пещеры – из этого бренного дома. По определенному плану, в виде круга, расставляют рога горного козла. Все это время рядом с могилой горит костер. Кто-то бросает в погребение кости животных, кто-то подвигает туда какое-то обиходное орудие. Дым, стоны, назойливый запах принесенных сюда цветов.

Я бегу куда подальше, натыкаюсь на известняковые плиты, огораживающие какой-то участок. Я поднимаю плиту, которая служит крышкой. На меня грозно глядит череп. Длинные клыки замерли, ждут. «Владыка Медведь»! Святая святых здешней пещеры.

Стоны у меня за спиной. Страшные кости перед глазами, Все в этом уютном мирке неандертальцев постепенно насыщается смертью. Кажется, все их поселение обречено.

Я пошатываюсь, вываливаюсь из пещеры, перекатываюсь и просыпаюсь окончательно, ударившись и тут же уколовшись о ель, близ которой я и соорудил себе предательскую перинку, на пару часов задержавшую меня здесь.