Александр Волков - Неандертальцы. Иное человечество

Но кто они? Молчаливые, словно лишенные дара речи, они движутся куда-то в сторону горы, которая – я не обманываюсь! – внятно проступила сквозь протершуюся декорацию леса. Там, над очертанием горы, вьется дымок от разожженного костра. Они словно приглашают меня последовать за собой.

В попытке понять тайну этих «первых встречных моих» я направился за ними, стараясь пореже попадаться им на глаза. Впрочем, если они и смотрели на меня, то не видели, если вслушивались в лесные шорохи, то моих шагов не слыхали.

Между тем, пустившись в путь последним, я без труда нагнал уже первого. Чувствовалось, что мои спутники быстро утомились. Но вот за деревьями, перед горной стеной, что-то засеребрилось, вытянулось в ленту.

Река!

Я уже предвкушал чисто прибранный домик на берегу, деревянный стол, лавки вокруг него, горшок пшенной каши, которую раздает моим богатырям (судя по бицепсам, хватка у них была железной)… раздает какая-нибудь Маша, Белоснежка, царевна не живая и не мертвая.

А, может быть, посреди дремучего леса на узкой лужайке предо мной вырастет маленькое земляное укрепление, состоящее из вала и рва; за ним будут находиться несколько шалашей и землянок…

Но вот, наконец, деревья скрылись за спиной, как отодвинутая штора, и мы вошли даже не в долину – в какое-то ущелье. В самом деле, протяженность этой долины составляла около километра, а ширина не превышала всего полусотни метров. Она, действительно, напоминала ущелье, прорезанное в толще известняка.

Выглядела она очень живописно. Ее окружали отвесные стены, нависающие козырьками скалы, небольшие пещерки. Людям, спустившимся к реке, было где укрыться здесь, хотя никакого домика, мызы, затрапезной фанзы не имелось и в помине.

Они направились в пещеру. Я – за ними, а моя память, подгоняемая монотонной ходьбой, кружилась, как белка в колесе, все в той же истории неандертальцев, почему-то мелькнувшей один раз в мозгу и теперь досаждавшей мне.

…В десяти километрах от Дюссельдорфа, вдоль берега реки Дюссель (я был там!), простирается долина Неандерталь. Когда-то ее населяли ДРУГИЕ, вымершие давно существа, так похожие на людей, но состоящие с нами лишь в дальнем родстве. Наши «кузены», неандертальцы. Там, в одной из пещер, и были найдены останки первого неандертальца.

К одной из пещер и пришли мои спутники. Дым тянулся из широкого проема в горе, а вовсе не из трубы домика в деревне. Судя по бивням, лежавшим у входа, там, на огне, жарилась изрядная туша.

В ожидании обеда лесные люди вовсе не думали сидеть без дела. Каждый взял себе инструмент и выбрал занятие. Светлым днем им был и отдых в тягость. Нашу воскресную лень они встретили бы наверняка с недоумением.

Словно сойдя с витрин музейных экспозиций в какой-нибудь кроатской Крапине, они щеголяли передо мной разнообразием своих орудий.

Один держал ручное рубило, архаичное, допотопное рубило.

Это – древнейшее известное нам орудие, которое изготавливали гоминиды. Возраст самых ранних рубил, обработанных с обеих сторон, составляет 1,75 миллиона лет. Появляются они в Восточной Африке, где первыми их научились делать – тут антропологи добросовестно перечисляют все виды гоминид, населявших тогда Африку, – Homo habilis и Homo rudolfensis, а также Homo ergaster и Homo erectus. В Евразии ручные рубила получают распространение гораздо позже. Возраст древнейших рубил, найденных в Южной Европе, составляет примерно 900 тысяч лет. К северу от Альп они появляются не ранее 600 тысяч лет назад. Но именно при неандертальцах, около 40 тысяч лет назад, они окончательно выходят из употребления.

А ведь когда-то ручное рубило было универсальным орудием. Оно заменяло нож, топор, кирку. Им можно было резать, рубить, скрести, колоть. Его можно было даже метать в нечаянно подвернувшуюся добычу или врага.

Рука с ручным рубилом

Скользнув взглядом по большому овальному камню, который держал в руках «старшой», я повернул голову вправо. Словно стеклышко, сверкнула острая кромка ножа. Археологи говорят, что не… нет, я не хотел, но они вертятся на языке, как комок жевательной смолы… неандертальцы изготавливали из камня ножи, которыми до сих пор можно бриться. Подобный нож был заострен только с одной стороны, а противолежащая служила рукояткой. Как правило, нож был меньше ручного рубила.

Еще двое незнакомцев увлеченно занимались шкурой какого-то зверя. Один, взяв в руки камень, выскоблил ее, удалив оставшиеся на ней кусочки мяса и налипшие шерстинки. Потом передал шкуру ожидавшему его напарнику, а сам – все тем же скреблом – стал ошкуривать лежавший рядом сук дерева, расщеплять его на отдельные лучинки.