Дмитрий Синеокий - Бореальная культура позднего палеолита как свидетельство первой европейской цивилизации

(Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева [34])

Однако в работах другого русского лингвиста Н. Д. Андреева, который разрабатывал свою концепцию бореального языка для раннеевропейского, раннеуральского и раннеалтайского языков (не путать с борейским языком в концепции Старостина), мы можем прочесть следующее.

«Типология бореального праязыка была предельно проста: это был язык изолирующего строя, лексика которого состояла из двух согласных корневых слов, причем вокалические силлабемы внутри таких слов характеризовались позиционно заднем тембром, акцептно обусловленным количеством, отсутствием собственной дистинктивной функции. Частей речи как таковых в БП не было; морфология – в ее современном понимании – отсутствовала; единственным видом словообразования было корнесложение, т. е. соединение двух корневых слов в одно сложное целое, единство которого оформлялось постановкой ударения на одной из силлабем и элиминацией акцента у другой силлабемы».

(Андреев Н. Д., 1986 [35])

Я не согласен с идеей Андреева, представляющего бореальный язык, как праязык для раннеевропейского, раннеуральского и раннеалтайского языков, так же как и с представлением Старостина о моноязыке. Но с представлением Андреева о том, что являл собой язык в начальный период своего существования, полностью согласен. С оговоркой, что Андреев описывает не момент рождения языка, а момент уже после некоторой эволюции, поскольку есть основания полагать, что в момент рождения языка слова состояли не из двух согласных корневых слов, а из одного, т. е. первоначально возникли моносогласные корневые слова. Причем полагаю, что это представление применимо к любому из центров возникновения протоязыков. Как видим, такое представление о начальном периоде развития языка противоречит аргументации существования моноязыка на основании обнаруженного тождества наиболее устойчивых частей грамматических морфем, вследствие отсутствия грамматических форм на ранних стадиях возникновения любого протоязыка как таковых. Обнаружение тождества грамматических морфем у языков, принадлежащих к разным языковым семьям, говорит о том, что к тому моменту, когда в языках начался процесс конвергенции, по крайней мере один из них в своем развитии подошел к образованию грамматических форм, а дальнейшее развитие этих языков происходило уже при взаимовлиянии друг на друга.

Гипотеза Андреева может быть состоятельна в следующей ситуации. В интервале 25–35 тыс. лет назад от носителей индоевропейского протоязыка отделяется группа и уходит на восток к Уралу, там они ассимилируются с монголоидными племенами, те антропогенные европеоидные черты, которые успели к тому времени появиться, растворяются в массе монголоидных черт. Монголоидные племена являются безъязычными, т. е. никакого моноязыка, возникшего в Африке, в гипотезе Андреева быть не может.

Далее уральская ветка длительное время развивается в отрыве от индоевропейских корней, поэтому она выходит за пределы индоевропейской языковой семьи. И обратное сближение начинается только после конца валдайского оледенения, порядка 8 тыс. лет назад. Начинается конвергенция языков и обратная ассимиляция монголоидов европеоидами вплоть до появления европейских народов, говорящих на языках уральской ветки.

Однако такому ходу событий противоречит и сам Андреев, говоря, что бореальный язык (т. е. праязык для индоевропейской и уральской ветки) возник лишь 15 тыс. лет назад на юге Балтики. А при таких датировках у европеоидов просто нет ни времени, ни мотивации для миграции на восток, они должны уходить на юг.

В самом лингвистическом полотне мы должны видеть два этапа; первый – когда языки разошлись (начало дивергенции) и второй – когда сошлись вновь (начало конвергенции). Однако Андреев таких этапов не выделяет.

Противоречат этому и археологические находки, которые говорят о том, что примерно 25–35 тыс. лет назад именно предки уральских народов стали мигрировать на запад (Сунгирь), на русскую равнину. И если они к этому времени были безъязычные, то мы возвращаемся к вопросу, как вообще могла возникнуть уральская ветка языков в Европе?

Если был моноязык, то, следовательно, к этому времени уральская ветка насчитывала 15–25 тыс. лет эволюции отдельно от индоевропейской ветки и тогда мы возвращаемся к вопросу, о каком родстве вообще может идти речь между индоевропейской и уральской семьей, и почем у не идет речь о большем родстве уральской и сино-тибетской семьи.