Эдуарду Кастру - Каннибальские метафизики. Рубежи постструктурной антропологии

Но речь в конечном счете именно об антропологии. Смысл этого экскурса в наше недавнее прошлое – скорее прогностический, чем ностальгический. Таким образом мы стремимся пробудить определенные возможности, разглядеть просветы, которые позволяют нашей дисциплине представить, хотя бы в рамках собственного интеллектуального проекта, иную развязку, – сгустим немного краски – чем смерть от удушья.

Именно в подобное переосмысление антропологического подхода мы вместе с Таньей Столце Лима хотели внести вклад, предложив концепт индейского перспективизма , который по-новому скомпоновал бы комплекс идей и практик, так как его способность посеять смятение в умах не была в должной мере оценена специалистами (даже если сам термин они считают удачным), несмотря на его широкое распространение в Новом Свете [12] Первоисточники см.: Lima, 1999/1996; 2005/1995; Viveiros de Castro, 1998/1996; 2002 a; 2004 a, b. Далее мы воспроизводим безо всяких изменений некоторые пассажи и темы, которые широко известны сообществу антропологов, особенно американистам, но для других читателей будет полезно их повторить. . К нему затем был добавлен синоптический концепт мультинатурализма , благодаря которому индейская мысль была представлена в качестве неожиданного партнера – или, если угодно, скрытого предшественника – некоторых современных философских программ, тех, что разрабатываются в контексте теории возможных миров, умышленно выходят за пределы пагубных дихотомий современности. Или же, опираясь на констатацию конца критицистской гегемонии, обязывавшей найти эпистемологические ответы на любые онтологические вопросы, они постепенно прокладывают каналы утечек < lignes de fuite > мысли под опознавательными знаками вроде «трансцендентального эмпиризма» или «спекулятивного реализма».

Оба концепта возникли в результате анализа космологических предпосылок «метафизики хищничества», к который мы недавно обратились. Выясняется, что эта метафизика, как можно понять из краткого изложения Леви-Стросса, получает свое наиболее полное выражение в высшей степени спекулятивной переработке туземных категорий, обозначающих матримониальный альянс как феномен, который мы выражаем при помощи еще одного концепта – виртуального свойствá [13] Viveiros Castro, 2001; 2002 b / 1993. См. далее главу 11. . Виртуальное свойствό – это схематизм, характерный для того, что Делёз назвал бы «Ино-структурой» < structure Autrui > [14] Делёз, 2011 [1969 а]. , присущей индейским мирам, и в этом качестве оно отмечено, словно печатью, знаком каннибализма – постоянного сюжета в реляционном воображении обитателей этих миров. Межвидовой перспективизм, онтологический мультинатурализм и каннибальская инаковость образуют, таким образом, три составляющих туземной альтер-антропологии, обратной и симметричной трансформации антропологии западной, – симметричной также в смысле Латура и обратной в смысле reverse anthropology («обратной антропологии») Вагнера. Начертив этот треугольник, мы сможем наметить контуры одной из тех философий «экзотических народов», которые Леви-Стросс противопоставлял «нашей» философии, или, иначе говоря, попытаться реализовать что-то из внушительной программы, эскиз которой дан в четвертой главе («Геофилософия») из работы «Что такое философия?» (Делёз, Гваттари, 2009 [1991]), пусть даже в обоих случаях этой ценой – заплатить которую надо быть готовым – будет некоторая методическая неточность и преднамеренная двусмысленность.

Как часто бывает, эта работа началась совершенно случайно, когда мы обнаружили неожиданную перекличку результатов наших исследований амазонских космополитик, связанных с понятием множественности точек зрения как внутреннего качества реальности, с хорошо известной притчей Леви-Стросса о покорении Америки, изложенной в «Расе и истории»:

На Больших Антильских островах несколько лет спустя после открытия Америки, в то время как испанцы снаряжали исследовательские комиссии, чтобы установить, есть ли у туземцев душа, сами туземцы обходились тем, что белых узников бросали в воду, чтобы проверить, путем продолжительного наблюдения, подвержены ли их трупы гниению (Леви-Стросс, 2000 [1952], с. 329).

В этом конфликте антропологий автор усмотрел барочную аллегорию одного из типичных проявлений человеческой природы – отрицания ее собственной всеобщности. Что-то вроде прирожденной жадности, не позволяющей расширить предикат человечности до вида как целого, похоже, является одним из этих предикатов. В общем, этноцентризм подобен здравому смыслу (всего лишь апперцептивным моментом которого он, возможно, является), то есть самой распространенной на свете вещью. Форма урока хорошо знакома, но от этого он уязвляет не меньше. Тот факт, что своя человечность превозносится в ущерб человечности другого, демонстрирует сущностное сходство с этим презренным другим: поскольку другое Тождественное (европейца) являет себя в качестве того же, что другое Иного (туземца), Тождественное в итоге безотчетно обнаруживает себя в качестве того же, что и Иное.