Стивен Хёрд - Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Какова же роль Мейбл во всей этой истории? На самом деле она принимала участие буквально во всем. Мейбл проиндексировала коллекцию долгоножек, располагая образцы в определенном порядке, чтобы Алекс мог быстро найти материал для сравнения. (Это была непростая задача, поскольку коллекция Александера включала десятки тысяч образцов, представлявших около 13 000 различных видов, плюс 50 000 предметных стекол с микропрепаратами – вскрытыми гениталиями и другими органами.) Она переписывала, печатала, редактировала, вычитывала и отправляла рукописи, а также вела переписку с журналами по поводу их публикации. Она держала в порядке и индексировала толстые папки с письменными материалами, включавшими не только книги и статьи о долгоножках, но также обширную переписку Алекса и огромную подборку заметок и статей об истории энтомологии, а также биографий энтомологов. Во время их летних поездок с целью сбора образцов она всегда сидела за рулем (Алекс так и не научился водить машину) и вместе с мужем собирала насекомых днем, сортировала и обрабатывала их по вечерам. Похоже, в исследовании долгоножек не было почти ничего, в чем Мейбл не принимала бы непосредственного участия. И всякий раз, когда Алекс посещал научный семинар, встречался с аспирантами у себя дома или приглашал коллегу приехать и поговорить на энтомологические темы, Мейбл тоже при этом присутствовала: обычно тихо держалась в сторонке или вела светскую беседу, но всегда была рядом.

Теперь нам предстоит выбрать, какую из двух разных версий истории Мейбл мы будем рассказывать. Первая – история Мейбл, которая 60 лет трудилась не покладая рук, поддерживая научную карьеру мужа, история Мейбл, скромно стоящей рядом с Алексом. Эта история происходила в те времена, когда у женщин было мало возможностей для достойной, независимой карьеры в науке или, если уж на то пошло, в любых других областях. Нам известно немало печальных примеров женщин, которые служили бесплатной и недооцененной рабочей силой, посвятив себя карьере своих мужей, и деятельность Мейбл можно вполне рассматривать в этом свете. Особенно если учесть, что она постоянно выполняла работу секретаря. В ее обязанности входили машинопись, стенография, учет и систематизация данных. Все это раньше считалось, а возможно, и сегодня временами считается «женской работой», которая недооценивается как не требующая особой квалификации. Впрочем, не совсем ясно, то ли женщинам приходилось этим заниматься потому, что такой труд низко ценился, то ли, наоборот, он низко ценился потому, что им занимались женщины. Мейбл почти полностью посвятила себя работе с долгоножками. У супругов не было детей, и Мейбл, похоже, не устроилась ни на какую другую работу после того, как оставила Иллинойсский институт, вышла замуж за Алекса и последовала за ним в Канзас. И надо сказать, что на протяжении большей части своей карьеры Алекс также редко официально признавал роль Мейбл или открыто говорил об этом. В то время такая поддержка со стороны женщины считалась само собой разумеющейся, и Алекса вполне могло устраивать подобное положение вещей, ведь это чрезвычайно помогало ему в изучении любимых долгоножек. Такова первая версия истории Мейбл: всегда готовая угодить безропотная помощница, тихо стоящая за спиной мужа, ничего не получающая за свой труд, чьи заслуги никогда и никем не признаются.

Однако принять эту историю на веру – значит сильно упростить ситуацию, в которой на самом деле все гораздо сложнее. Это было бы несправедливо по отношению к Мейбл, да и к Алексу тоже. Итак, давайте рассмотрим вторую версию истории. Что, если партнерство с Алексом обеспечило Мейбл жизнь, которую она сама сочла более интересной и полезной, чем та, к которой ее готовили на курсах секретарей? Общество ожидало, что она будет писать деловые письма под диктовку и заполнять счета-фактуры, а потом у нее появятся дети, и она оставит работу, чтобы заботиться о них. Вместо этого она всю жизнь заведовала лучшей в мире коллекцией комаров-долгоножек и путешествовала по всему континенту, собирая образцы и участвуя в открытии новых видов. Возможно, Мейбл поняла, что она любит и умеет все организовывать, сортировать и раскладывать по полочкам (может, как раз поэтому она в свое время и решила учиться на секретаря). А в систематике, по сравнению с другими областями науки, такой работы хоть отбавляй. Это вовсе не умаляет значения таксономии как науки – совсем наоборот. Систематика – не что иное, как попытка понять устройство жизни на Земле, выявить в ней порядок, отражающий миллиарды лет эволюционной истории. И Мейбл, вполне вероятно, поняла, что, участвуя в работе Алекса, она может заниматься проблемами куда более масштабными, волнующими и важными, чем все то, к чему ее готовили на курсах секретарей в 1910 г. В этой версии истории Мейбл была соратницей, а не безмолвной помощницей, она принимала активное и с течением времени все более важное участие в научных аспектах работы: сборе, сортировке и препарировании насекомых, кураторстве коллекции, составлении документов. В этой версии она спокойно держалась в тени Алекса не в знак подчинения, а просто потому, что всегда была (по словам тех, кто ее знал) очень сдержанным и скромным человеком. И в этом случае она была незаменима для науки – энтомолог с большим опытом полевых исследований, которая не просто перепечатывала чужие тексты, а открывала новые виды.