Андрей Фоменко - Фокус на жизнь - Научный подход к продлению молодости и сохранению здоровья

— Уж если дед взялся за дело, все будет как надо. Даром, что старик!

— Казалось бы, старая, еле ноги носит, а дома все вылижет до блеска!

— Ты молодец! Есть еще порох в пороховницах! Этим молодым оболтусам еще расти и расти.

То есть даже комплименты, адресованные человеку в возрасте, по сути, несут отрицательную оценку. Если молодой женщине скажут «Ты прекрасно выглядишь», а молодому мужчине — «Ты в отличной форме», то аналогичные похвалы пожилым людям будут содержать дополнительный посыл — «несмотря на возраст». Этот же посыл встречается и во многих пословицах: «Стар дуб, да корень свеж», «Стара мельница, а не бездельница», «И стар, да петух, и молод, да протух», «У старого козла больше рога», «Молод, да по миру ходит; стар, да семью кормит».

Во всех этих высказываниях фокус оказывается не на качестве или достижении, за которое хвалят, а на возрасте получателя похвалы. Они практически всегда содержат сравнение с молодыми и дают понять: хоть ты и стар, но вот в этом моменте почти как молодой. Такого рода «любезности» в адрес старших с детства приучают нас, что красота, хорошая физическая форма, энергичность и даже хорошее настроение («и стар, да весел, и молод, да угрюм») — прерогативы молодости, а присутствие их у пожилого человека — скорее исключение.

Аналогичный эффект на сознание оказывают и высказывания противоположного толка — когда молодых людей за что-то порицают, сравнивая их с пожилыми: «Такой молодой, а уже развалина», «Что ты сгорбилась как старуха», «Вроде молодая еще, а глаза уже погасшие», «Молодой, а память дырявая». Подобные формулировки день за днем программируют наш мозг воспринимать пожилой возраст как время, когда нормально «быть развалиной», горбиться, все забывать, утрачивать радость и интерес к жизни.

Откуда бы ни приходили негативные установки о старении, они не влияют на наше сознание напрямую. Иначе можно было бы просто заучить правильные формулировки и навсегда забыть об «одинокой больной старости». Однако стереотипы — это всего лишь пища для нашего мозга: день за днем он съедает их и переваривает, используя как стройматериал для создания глубинных убеждений. В результате мы можем вроде бы всей душой принимать концепцию здоровой и радостной зрелости, но депрессивные мысли о том, что все не так радужно, страхи оказаться ненужным, перешагнув возрастной рубеж, наши поступки будут свидетельствовать об обратном.

Поэтому так важно осознать механизмы, при помощи которых мозг превращает усвоенные стереотипы в стратегии нашего мышления и поведения, — это поможет вытащить на поверхность глубоко закопанные стереотипы, очистить от них свой разум и уже сознательно кирпичик за кирпичиком выстраивать новые убеждения. Далее мы поговорим о трех принципах «пищеварения» мозга, участвующих в создании наших представлений и мотивов — чаще всего неявных — для наших поступков.

— <���…> Вы когда умрете?

Тут уж буфетчик возмутился.

— Это никому не известно и никого не касается, — ответил он.

— Ну да, неизвестно, — послышался все тот же дрянной голос из кабинета, — подумаешь, бином Ньютона! Умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате.

М. А. Булгаков . Мастер и Маргарита

Неизвестно, что было бы с несчастным Андреем Фокичем, не услышь он роковое пророчество из недр «нехорошей» квартиры. Возможно, и через девять месяцев грустный буфетчик безмятежно торговал бы осетриной «второй свежести», а не корчился в смертных муках в клинике Первого МГУ… Ведь, как известно, даже светило гепатологии профессор Кузьмин не нашел у Фокича никаких признаков рака печени. Вполне вероятно, что именно вера в пророчество «треснувшего голоса» и привела маленького человечка с печальным лицом к смертному одру. А еще не исключено, что автор пророчества был в курсе концепции, называемой теоремой Томаса.

«Если люди считают ситуации реальными, они оказываются реальными по последствиям», — такой принцип в далеком 1928 году сформулировали американские социологи и супруги Уильям и Дороти Томас.

Чуть позже, в 1942 году, их коллега и соотечественник Роберт Мертон счел этот постулат «наиболее важной фразой, когда-либо напечатанной американскими социологами» и назвал его теоремой Томаса.