Владимир Крупин - Так начиналось…

Весна восемнадцатого года была весной надежд и весной тревоги для каждого гражданина республики. Посевные площади в стране сократились. Семян под будущий урожай не хватало. О производстве удобрений и речи не шло. Громадный недобор зерна, вот что ожидало Россию осенью.

«Необходимо уже теперь думать, как выйти из положения, — писал Горбунов. — По возможности сохранить осенний урожай хлеба, заменив его какими-либо суррогатами. Использовать его самым рациональным экономическим образом и иметь средства в тяжелый момент прийти на помощь населению».

Автор записки ссылался на исследования в этом направлении, которые проделали воюющие страны — Германия, Англия, — чешские ученые.

Как решать продовольственную проблему? Горбунов предложил учредить институт питательных веществ, чтобы развернуть необходимые работы и подготовиться к грядущему испытанию.

Ленину понравились идеи автора записки, и он поручил реализовать их самому Горбунову. Секретарь Совнаркома обратился за помощью к специалистам: агрохимику Д. Н. Прянишникову и агроному-технологу Я. Я. Никитинскому. Ученые отозвались охотно. И через некоторое время состоялись выборы совета нового института: химики Зелинский, Ипатьев и Чугаев, почвовед Прянишников, физик Хлопин, биолог Шатерников, физиолог растений Любименко.

Так в орбиту ленинского влияния где прямо, где косвенно втягивались все новые люди науки. Привлекая ученых к конкретным делам, Ленин никогда не упускал из виду общей цели строительства. Любопытный документ найден историком А. Кольцовым в архиве Академии наук СССР. Это воспоминания С. Ф. Ольденбурга, которому вместе с покойным вице-президентом академии В. А. Стекловым и М. Горьким пришлось быть у Владимира Ильича.

Ленин со свойственной ему ясностью и определенностью свое отношение к науке выявил в двух направлениях: чего ждет и вправе ждать и требовать от науки жизнь и государство и чего, с другой стороны, может ждать и требовать от государства наука. С самого начала Владимир Ильич оговорился, что необходимо понять, что мы живем в исключительное время, когда далеко не все то, что мы должны бы получить, может быть получено нами вообще и что это всецело относится и к науке. Наука, научное миропонимание должны руководить жизнью сознательных людей, и поэтому распространение науки в широких массах является насущной потребностью жизни и государства.

«Имея в виду, — говорил Владимир Ильич, — что теперь широкие массы, стряхнув с себя старую власть, взяли свою жизнь в собственные руки, они являются вершителями жизни, в которой и нам, представителям науки, принадлежит соответствующее место…»

Чего же вправе ждать и требовать со своей стороны наука от государства? На это Владимир Ильич ответил очень ясно: «Несомненно очень много, и если сейчас (надо помнить, что это говорилось в труднейшие годы) возможности страны и в этом отношении еще недостаточно велики, то все-таки удовлетворение нужд науки должно быть поставлено на одно из первых мест теперь же… Я лично глубоко интересуюсь наукой и придаю ей громадное значение, когда вам что нужно будет, обращайтесь прямо ко мне».

И ученые обращались. Центральной химической лаборатории — ЦХЛ — потребовались средства для расширения научных работ (лабораторией руководил A. Н. Бах). Каждый рубль на учете. Поэтому нужно специальное решение правительства. 14 января 1919 года СНК постановляет: отпустить ЦХЛ дополнительно к смете второго полугодия 450 000 (четыреста пятьдесят тысяч) рублей. Документ подписан B. И. Ульяновым (Лениным). Полмиллиона одной только лаборатории! И в какое время!

Настаивая, чтобы наука стояла ближе к жизни, Владимир Ильич не принижал ее творческого характера. Напротив, он убеждал востоковеда Ольденбурга:

«Вот ваш предмет… как будто он далеко от нас, но и он близок нам… Идите в массы, к рабочим и расскажите им об истории Индии, обо всех вековых страданиях этих несчастных, порабощенных и угнетенных англичанами многомиллионных масс, и вы увидите, как отзовутся массы нашего пролетариата. И сами-то вы вдохновитесь на новые искания, на новые исследования, на новые работы огромной научной важности».

Вдохновения! Вот чего желал науке руководитель страны. Сам вдохновенный мечтатель, Ленин зажигал своим энтузиазмом седовласых академиков.

Раскованная Октябрем научная и техническая мысль оказалась способной на неслыханно дерзкие взлеты. И научная и экономическая периодика той поры насыщена проектами, проблемами, расчетами. Многие из них стали реальностью, но тогда они казались сказкой или смутно рисовались в отдалении. О чем мечтали русские ученые, которые были отрезаны от новостей мировой науки, у которых не было новой аппаратуры, не хватало писчей бумаги? А в лабораториях зимой можно было работать только в одежде?