Роб Данн - Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков

Последствия культурного упадка, наступившего после падения Западной Римской империи, ощущались до самого Возрождения и даже после. В эпоху Ренессанса возродились науки и искусства, но не привычка к мытью. Даже любимая женщина Рембрандта, изображенная на его полотне входящей в ручей, едва ли делала это часто. Возможно, она и не собиралась окунаться в воду целиком, а предпочла просто ополоснуть ноги и руки. Учитывая, что в те времена реки и каналы использовались для опорожнения ночных горшков и сбрасывания других нечистот, гораздо гигиеничнее было оставлять остальные части тела немытыми. Но пусть экологи рассеивают флер, витающий над этой, казалось бы, романтической сценой.

В общем, главный вопрос, связанный с историей купания, состоит в том, почему люди все-таки вернулись к этой традиции. До самого последнего времени большинство обходились без этого. Человеку надлежало издавать запах, который придают ему кожные бактерии, такие как представители рода Corynebacterium , живущие в подмышках. В городской толчее смрад, издаваемый множеством подмышек, уступал, вероятно, разве что зловонию, исходящему от других частей тела. Добавьте ко всему этому, что и одежду наши предки стирали не особенно часто. Думая о них в духе современных представлений, мы склонны воображать, что они мылись в ванне или стоя под лейкой с водой при всякой возможности. Но это не так. Ни Левенгук, ни Рембрандт этого не делали. Обычай регулярно купаться возродился только на заре XIX в. Как именно это случилось, лучше всего изучено на примере Нидерландов, но и в других странах произошло то же самое. Дело было не столько в гигиене, сколько в росте благосостояния и развитии инфраструктуры.

В начале 1800-х гг. городские жители Нидерландов брали воду для своих нужд из каналов или коллекторов дождевой воды. Колодцы использовались сравнительно редко. В то время поверхностные воды городских и даже многих сельских каналов уже были порядком загрязнены промышленными и бытовыми стоками. Грязная вода нередко попадала и в колодцы, как это случилось во время вспышки холеры в лондонском Сохо. И, как и в Лондоне, колодезная вода порой издавала такой смрад, что пить ее было невозможно. Люди побогаче старались собирать дождевую воду, но ее не всегда хватало для ежедневных нужд. В конце концов в некоторых голландских городах появились водопроводы нового типа, куда вода поступала издалека, из озер или подземных источников. Первыми такими городами были Амстердам и Роттердам. В густонаселенном Амстердаме подземных источников было мало, а воды требовалось много, и не только для горожан, но и для снабжения заходивших в порт судов. В Роттердаме, где подземных вод много, была другая проблема: в каналах воде не хватало напора, чтобы уносить в море сброшенные в воду фекалии. Поэтому приходилось накачивать воду не столько для питья или других бытовых нужд, сколько для смыва нечистот.

Когда в городах появился водопровод, вода стала товаром. Богачи подводили трубы прямо в свои дома; средний класс платил за воду из водокачек в ведрах. Довольно быстро изобилие воды в доме сделалось признаком благосостояния его владельца. Стало престижным избавляться от запахов с помощью смыва в туалете. Часто мыться, чтобы не источать запах тела, — тоже. Так в домах состоятельных горожан стали устанавливать унитазы, а потом и ванны. С тех пор эта тенденция только усиливалась, захватив и другие европейские страны. Отныне в городах наличие ватерклозета и ванны стало символом богатства, а невозможность помыться, когда захочешь, — верным признаком нищеты или недостатка чистой воды [114]. Потом было изобретено новое средство гигиены — душ. Со временем смысл поддержания чистоты стали связывать с микробной теорией заболеваний и необходимостью избегать микробов, ведь среди них могут оказаться и патогенные. С тех пор наше желание быть чистыми и количество денег, затрачиваемых на это, росли с каждым годом. Наше желание очищаться поддерживается целой индустрией, призванной убедить нас в том, что мы загрязнены. Нас убеждают покупать спреи и шампуни и подолгу простаивать под душем, обливаясь водой. Нам рассказывают, как важно использовать всякие кремы. Люди тратят миллиарды долларов на то, чтобы их тело не только было чистым, но еще и издавало благоухание после мытья. Чтобы от них пахло цветами, фруктами, мускусом и прочими благовониями.

Реже обсуждается вопрос о том, в чем, собственно, состоит чистота нашего тела или даже воды. В самом начале позапрошлого века в Голландии или Лондоне чистой называли воду, не имеющую запаха. После мытья такой водой при помощи мыла тело тоже ничем не пахло. После открытия болезнетворных микробов, таких как Vibrio cholerae , чистой стали считать воду, не содержащую (или почти не содержащую) патогенов. Потом выражение чистая вода стало означать воду, не содержащую в опасных концентрациях некоторые токсины. Но вот чего понятие чистой воды никогда не подразумевало — и не будет, — так это стерильности. Каждая капля воды, которой вы обливаетесь из душа, моетесь в ванной или выпиваете из стакана или даже запечатанной бутылки, полна жизни [115]. Это характерно для всех без исключения домов и водопроводных кранов, меняется только видовой состав представленных в воде организмов. В первую очередь он зависит от источника воды, поступающей в ваши дома.