В. Гитин - Их нравы

Прогресс человечества вызван неумолимыми условиями борьбы за существование, не более того. Мне могут возразить: В таком случае, почему же собаки не пошли по этому пути, если они такие умные?» Во-первых, собаки не «такие умные», если разобраться по существу, а во-вторых, им это просто не требовалось, да к то же они лишены таких человеческих пороков, — как накопительство, жажда власти, зависть, жадность и тому подобных.

Все вышесказанное вовсе не имеет целью возвысить собаку и унизить человека, это лишь напоминание о том, что все мы — Божьи творения, каждый из которых идет своим путем, при этом помогая другому и поддерживая его на общем пути, который называется Жизнью. Ведь недаром же Ной взял в свой ковчег не только домочадцев, но и «каждой твари по паре», иначе гармония мира была бы нарушена, что привело бы к гибельным последствиям.

Мы разные, и поэтому не следует очеловечивать собак в своих оценках их нравов и поведения. У них ведь нет нашей шкалы ценностей, они не в состоянии анализировать явления окружающего мира с наших позиций добра, зла, целесообразности или норм морали.

Упрекать собаку в недостойном (с нашей точки зрения) поведении — это все равно, что взывать к чувству общественного долга годовалого ребенка.

У собак, действительно, преобладают инстинктивные и рефлекторные мотивы поведения, которые основаны на образах, но не абстрактных, как у людей, а на чувственных, эмоциональных. Впрочем, у людей ведь тоже существует эмоциональная память, оказывающая огромное влияние на их поведение.

Наличие образной памяти у собак давно уже выявлено в ходе экспериментальных исследований.

Собаки способны видеть сны, что является весьма впечатляющим аргументом в пользу выводов зоопсихологов о существовании образной памяти у высших млекопитающих.

Германский исследователь Г. Эрхард в 1924 году так подтверждал этот вывод: «Как известно, существуют собаки, которые во сне «охотятся». Моя собака при этом лает высокими тонами и двигает или сучит ногами. Это случается всегда, когда ее перед этим водили гулять в лес… Если она несколько дней не была в лесу, то я могу побудить ее «охотиться» во сне тем, что только вызову запах леса искусственным образом — запахом сосновых игл».

Вот как описывает собачий нюх Джек Лондон, чьи произведения о животных внесли весьма весомый вклад в развитие зоопсихологии, как признают многие современные специалисты в этой области: «Прикованный к месту, лишенный возможности даже шевельнуться из-за тугих повязок и гипса, Белый Клык долгие недели боролся со смертью.

Он подолгу спал, видел множество снов, и в мозгу его нескончаемой вереницей проносились видения Севера. Прошлое зажило и обступило Белого Клыка со всех сторон. Он снова жил в логовище с Кичи; дрожа всем телом, подползал к ногам Серого Бобра, выражая ему свою покорность; спасался бегством от Лип- Липа и завывающей своры щенков.

Белый Клык снова бегал по безмолвному лесу, охотясь за дичью в дни голода; снова видел себя во главе упряжки; слышал, как Мит-Са и Серый Бобр щелкают бичами и кричат: «Ра-а! Ра-а!», когда сани съезжают в ущелье и упряжка сжимается, как веер, на узкой дороге. День за днем прошла перед ним жизнь у Красавчика Смита и бои, в которых он участвовал, В эти минуты он скулил и рычал, и люди, сидевшие около него, говорили, что Белому Клыку снится дурной сон».

Кроме образной, собаки обладают и генетической памятью, которая проявляется в действиях, исключающих предположения об условных рефлексах, служащих для них исходным мотивом.

Например, я твердо знаю, что никто и никогда не приучал мою собаку по кличке Мэри забрасывать землей или песком свои испражнения при помощи задних лап. Кстати, еще в раннем щенячьем возрасте она те же действия производила и на линолеуме в прихожей.

А то, что взрослая собака никогда не будет отправлять естественные надобности там, где живет? Ну, предположим, этому можно обучить, а кто обучает собак припрятывать излишки пищи?

Как правило, они это делают только в состоянии насыщения или если не могут сразу съесть все, что дает хозяин. Собака осторожно озирается по сторонам и, убедившись в том, что за ней не следят другие собаки, хозяин и прочие возможные заинтересованные лица, выбирает укромное место и закапывает туда кость или кусок мяса, причем только лишь мордой.

Когда моей Мэри было месяца три, я как-то услышал доносящиеся из прихожей странные звуки — будто кто-то водил влажным пальцем по стеклу. Оказалось, что Мэри пытается «закопать» под линолеум кусок котлеты, настойчиво работая влажным носиком. Убедившись в неподатливости линолеума, она перенесла свои усилия на мягкую мебель, вследствие чего я не раз обнаруживал на тахте или креслах заветные тайники с ароматными (разумеется, с ее точки зрения) объедками.