Николай Дроздов - Полет бумеранга

Возвращаюсь к уже знакомому трёхэтажному зданию университетского общежития. Живут в нём аспиранты, стажёры и профессора — иногородние и иноземные, то есть те, у кого нет своего жилья в Канберре.

П-образное здание связано застеклённой одноэтажной галереей. В ней расположены дирекция, канцелярия, музыкальная комната и читальня. Захожу во внутренний дворик; вдоль галереи идёт каменная дорожка, а вдоль дорожки тянется заросший кувшинками бассейн. В нём сверкают чешуёй золотые рыбки — их тут больше десятка. Оказывается, не я один в этот ранний час заинтересовался золотыми рыбками: по краю бассейна ходит большая серая цапля и пытается ухватить рыбку. Она почти уже добилась успеха, выбрав удачную позицию, но в этот момент хлопает дверь на дальней стороне галереи, и во двор выскакивает сухонький старичок в халате, с палкой в руке. Прихрамывая, он бросается на цаплю и угрожающе размахивает палкой. Цапля вынуждена ретироваться, взлетает и садится на конёк крыши в надежде, что назойливый преследователь уберётся восвояси.

Подхожу к воинственному старичку в халате, приветствую его, а затем замечаю: «Вы эффективно охраняете золотых рыбок». — «Увы, нет, — отвечает он, — эта проклятая цапля уж не раз вылавливала их, и мне приходится доставать и выпускать новых». Приглядываюсь к своему собеседнику: у него сухое, аскетическое лицо с орлиным носом; седые короткие волосы обрамляют классически круглую лысину; глаза окружены морщинками; энергичное лицо его то и дело освещается мягкой, доброжелательной улыбкой. Несмотря на палку и хромоту, он держит спортивную выправку истого англичанина, и произношение у него, как говорят, оксфордское. Мой собеседник производит самое приятное впечатление, и, чтобы продолжить беседу, я представляюсь.

— О, я уже знаю о вашем приезде и очень рад видеть вас в нашем доме, — оживляется он и в свою очередь представляется: — Робертсон, директор этого дома.

Теперь наступает мой черёд выразить удовольствие от нашего знакомства — действительно, это мистер Резерфорд Робертсон, директор университетского общежития. Но это далеко не все: я уже знаю, что этот джентльмен — известный австралийский учёный, ботаник, президент Академии наук (той самой, что обитает в «летающей тарелке»), а общежитием он заведует «между делом», поскольку живёт здесь вместе со своей супругой. По происхождению он шотландец, получил степень доктора наук в Оксфорде (отсюда и оксфордское произношение!). Вероятно, он не хочет оставаться в Австралии насовсем — потому и живёт в общежитии.

Недавно профессор Робертсон был удостоен звания сэра в очередном (ежегодном) королевском указе. Так что теперь его наиболее правильно называть не по фамилии, а по имени: сэр Резерфорд. И его супруга теперь уже не миссис Робертсон, а леди Резерфорд — супруга сэра.

— Как идёт ваше выздоровление, сэр Резерфорд, и скоро ли вы снова будете в седле? — спрашиваю я.

— Спасибо, уже лучше, — улыбается он, польщённый моей осведомлённостью о его новом звании и о его увлечении. — Надеюсь через месяц вскарабкаться на какую-нибудь смирную клячу.

Мне уже рассказали, что сэр Резерфорд — заядлый наездник. Месяц назад его сбросила наземь строптивая лошадь. Профессор сломал ногу при падении и лишь недавно вернулся из госпиталя. Но верховую езду бросать, конечно, не собирается.

Найдя общий язык, чему немало способствовала наша любовь к верховой езде, мы с профессором обходим внутренний дворик, после чего он удаляется в свои апартаменты, чтобы переодеться к завтраку.

Перед тем как пойти в обеденный зал, заглядываю в читальную комнату, чтобы просмотреть свежие газеты. Здесь уже сидят несколько завсегдатаев — любителей утреннего чтения; среди них Рон Бейнбридж и его приятель — небольшого роста, полный и лысый брюнет в серой каракулевой папахе, свободном белом костюме и туфлях на босу ногу. Мистер Бейнбридж знакомит нас, представляя его: «Мой старый друг мистер Хан из Пакистана». Узнаю, что мистер Хан — энтомолог, специалист по борьбе с вредителями сельского хозяйства.

Пора идти завтракать. Мы поднимаемся, но мистер Хан не трогается с места. Я приглашаю его, но тот с очень серьёзным видом отвечает: «Благодарю вас, но у меня сейчас пост».

Мы с Роном отправились вдвоём, и по пути он объясняет мне, что у мистера Хана сейчас мусульманский пост. Пост заключается в дчэм, что он не притрагивается к пище с восхода до заката солнца, но зато «берет реванш» с наступлением темноты. Пост, с моей точки зрения, своеобразный и никак не сказывается на поперечных габаритах мистера Хана.