Николай Дроздов - Полет бумеранга

Мы с Диком замечаем и некоторых менее обычных птиц, которых нам не удаётся определить «на глаз» — приходится обратиться к помощи полевого определителя. Так мы узнаем синекрылую древесную ласточку и пёструю, чёрно-жёлтую «со-рокопутовую синицу».

Скоростное автомобильное движение оставляет свои следы на асфальте — сбитых птиц. Мы останавливаемся и стараемся определить их останки. Бедняга розовый какаду уже совсем разутюжен. Певчую ворону сшибли совсем недавно, и я забираю её с собой, чтобы вечером на досуге снять шкурку для коллекции кафедры биогеографии.

Во время одной из остановок мы выходим за обочину.

Я осматриваю листовую подстилку, заглядываю под валежник в поисках мелких животных, прячущихся в листве и дёрне. Нахожу несколько мелких австралийских лягушек-лептодакгилид бурого цвета, с выразительными чёрными глазами. А вот и более волнующая встреча; под корягой нашёл себе убежище небольшой блестяще-чёрный паучок с красным пятном. Он отнюдь не безобиден — это ядовитый австралийский каракурт.

Возвращаемся после захода солнца в дом Дика. За ужином беседуем на самые разные темы. Хозяева расспрашивают меня о нашей стране, об университете, о многих интересных животных, которых они знают только по книгам.

Я в свою очередь спешу узнать побольше о местной фауне, об охране природы Австралии, о том, где и что удавалось Дику наблюдать самому. Оказывается, он даже исследовал биологию новозеландской гатгерии, или туатары, — одного из редчайших пресмыкающихся, заслужившего прозвище «живое ископаемое». Знакомлюсь с библиотекой Дика, его публикациями о туатаре, затем переходим к коллекции масок, которую хозяева привезли из экспедиций в Японию и на Новую Гвинею. От масок разговор переходит к австралийским аборигенам, и здесь мне удаётся узнать много интересного: ведь Дайен — антрополог, она, как и Дик, работает в университете, её научные исследования посвящены именно аборигенам Австралии.

В заключение вечера мы переместились в кофейную комнату. Здесь Ричард имел неосторожность включить телевизор. Разговор сразу распадается — к сожалению, так случается в любой компании, когда зажигается гипнотический «голубой глаз», — и вот уже Ричард заливается смехом над коллизиями заурядной бытовой комедии. Он пересказывает мне некоторые сюжетные ситуации, боясь, что «глубина» местного юмора не дойдёт до меня. Действительно, особенности австралийского произношения и пока ещё незнакомые жаргонные словечки не позволяют уследить за деталями, поэтому перевод на стандартный английский язык оказывается полезным.

Постепенно набираю багаж наиболее обиходных выражений и понятий, употребляемых австралийцами, которых не найдёшь в словарях. Узнать их можно только от живых «носителей языка».

На второй день по привычке орнитолога встаю на рассвете, в пять часов утра, и выхожу из общежития. Именно в первые утренние часы птицы наиболее активны: они с увлечением поют, кормятся, общаются друг с другом. Поэтому орнитологи проводят учёты птиц по голосам в ранние утренние часы, и мне привычно проснуться до восхода солнца — такой режим дня у нас всегда в экспедициях и на студенческих практиках.

Конечно, в городе возвращаешься к общепринятому режиму — утром ведь идёшь на обычную работу, а не на учёты птиц. Но если и в городе, в его зелёной зоне, вы захотите понаблюдать птиц, то обязательно встаньте на восходе солнца. Как ни странно, но в городском парке это даже важнее, чем в девственном лесу. Дело в том, что обычная ранняя активность птиц усугубляется в условиях города фактором беспокойства. Как только на улицах или тропинках парка появляются люди, птицы становятся осторожнее, редко и с большой опаской спускаются на землю. А на рассвете многих птиц можно застать кормящимися в траве на лужайках, сидящими на нижних ветвях деревьев. Они так заняты своими делами, что легко подойти к ним совсем близко.

Вокруг общежития раскинулся парк, в нём живописно перемежаются эвкалипты, жёлтые акации, плодовые деревья, американские дубы, группы цветущих кустарников. Вдали сквозь деревья просматриваются здания, входящие в университетский комплекс.

Трава ещё покрыта ночной росой. В низине близ озера — пелена тумана. Отовсюду слышны голоса птиц, особенно выделяются музыкальные возгласы певчих ворон. Эти бойкие, подвижные птицы подпускают меня на несколько метров. Ближайшая певчая ворона издаёт звонкий крик, косится рубиновым глазом. Основное оперение у неё чёрное, на затылке, спине и крыльях белые пятна, клюв серо-стальной.