Николай Дроздов - Полет бумеранга

Вхожу в фойе с опозданием на минуту и вижу Рея, вбегающего с противоположной стороны. Вовремя я подоспел! Рей читает конспект моего доклада, расставляет, где нужно, артикли, уточняет некоторые слова, говорит, что все отлично, и вдруг обескураженно прекращает чтение, натолкнувшись на русский текст. Успокаиваю его, говоря, что уже понял принципы расстановки артиклей и дальше попробую сделать это в процессе доклада. Рей посылает куда-то юношу из оргкомитета с моими схемами и графиками. Теперь моя очередь беспокоиться: а вдруг он не вернётся? Но через десять минут тот возвращается и приносит все рисунки, переснятые на прозрачную плёнку для демонстрации со светового столика. «Чёртова техника!» — произношу я про себя.

В списке участников конференции я значусь как Dr. Drozdon. Но я уже привык к таким разночтениям. В общежитии Канберрского университета мне приходит почта на фамилию Drozdor, а на авиабилете написано: «Mr. Drozdoe». Очевидно, русское окончание «ов» кажется австралийцу почти непроизносимым.

В десять часов председательствующий профессор Радд предоставляет мне слово, предварительно зачитав краткое жизнеописание докладчика, составленное мной же самим. В этом «самообличении» я не удержался от упоминания, что дважды побывал в странах Африки.

В докладе здесь принято обязательно несколько раз пошутить, чтобы аудитория развеселилась. Памятуя об этом, пришлось сделать несколько «домашних заготовок». Перед самым выступлением в зал впорхнули три десятка девочек в форменных платьицах и расселись по всей галёрке. В первый момент я даже несколько смутился таким прибавлением аудитории, а уже после доклада узнал, что учительница географии из соседней школы привела свой класс на конференцию.

Начинаю доклад быстро по переведённому на английский тексту, показываю схемы, карты и рисунки на световом столике, пишу латинские названия растений и животных фломастером на прозрачной бумаге, всё идёт хорошо. При упоминании о зимних температурах в пустыне Каракумы — минус двадцать девять градусов — по аудитории проходит шелест. Дойдя до русского текста, замедляю темп, но в общем ход доклада не нарушается. Попутно сокращаю некоторые абзацы, чтобы уложиться в отпущенные полчаса, между делом замечаю, что Рей Перри тщательно конспектирует мой доклад: в июне он поедет в Ашхабад на международную конференцию по опустыниванию, и все это ему пригодится. Заканчиваю в половине одиннадцатого — точно в срок — и получаю серию вопросов.

Пожилая дама, видимо, ботаник, спрашивает: «Не из маревых ли эти саксаулы?» —«Именно так», — отвечаю я.

«А для чего вы используете верблюдов? У нас-то они только бегают одичавшие». Приходится подробнее рассказать о всех полезных свойствах этих животных.

«Как вы боретесь с засолением?» Рассказываю про дренаж и фитомелиорацию.

«Какие породы овец вы разводите?» Даю справку в пределах своих познаний.

Чудаковатый фермер, сидящий в первом ряду с микрофоном в вытянутой руке, спрашивает меня: «Не лучше ли поливать поля опрыскивателями, а не вести воду по каналам?» «Конечно, лучше, — соглашаюсь я, — но расстояния и площади таковы, что одно другого не заменяет, а дополняет».

«Как у вас там с национальными парками?» Рассказываю о системе и типах охраняемых территорий, о преобладании заповедников — в них ставятся задачи охраны и научных исследований, но не рекреации. Поясняю, что в заповедниках могут жить только rangers [5], но не bushrangers. Последнее замечание вызывает общее оживление, все очень довольны тем, что я уже знаю о бушрейнджерах. Они стали предметом гордости австралийцев, хотя по сути дела это всего лишь дорожные грабители конца прошлого века. Но некоторые из них, например Нед Келли, более известны в Австралии, чем иные учёные и путешественники.

После доклада чувствую себя прекрасно — будто гора с плеч свалилась. Теперь можно спокойно слушать других и получать ничем не омрачённое удовольствие от участия в конференции.

Во время выступления я обратил внимание на крупного и очень симпатичного седого старика, сидевшего в первом ряду. Я заметил, что профессор Бонитон, разместившийся рядом с ним, держался всё время вполоборота к этому джентльмену и что-то периодически говорил ему на ухо с явным подобострастием. По окончании моего доклада старик заулыбался, затем дружелюбно кивнул всему президиуму и направился к выходу. Профессор Бонитон встал проводить его и открыл перед ним дверь. За чаем я узнал, что на доклад заглянул сам сэр Олифант — известный учёный-физик, которого два месяца назад назначили губернатором штата Южная Австралия! В беседе с Бонитоном мы сошлись во мнении, что приятно видеть на таком посту учёного — ведь раньше по традиции губернаторами назначали в основном военных.