Андрей Журавлёв: Парнокопытные киты, четырехкрылые динозавры, бегающие черви...

Ему ведь в подобных условиях приходилось жить. Вот из обрыва торчат стволики лиственниц, точно таких же, как нынешние. Бугристая поверхность слоев тысячелетней давности и тонкая размерность илистых частиц указывают на пойменные условия. И сейчас здесь пойма крупной реки. Есть, впрочем, и отличия: попадаются в слоях стволики крупных берез (теперь здесь только кустарниковая береза растет). А вот слой, буквально набитый тонкими раковинками улиток — плоских катушек и спирально закрученных прудовиков. Эти ископаемые встретились очень кстати: ведь они предпочитают селиться в озерах и старицах, то есть опять же в пойме. Причем скапливаются там, куда на водопой приходят стада копытных.

Весь разрез представляет собой чередование синевато-серых бугристых глин с прослоями торфа (хороший материал для радиоуглеродных проб, который позднее помог установить время жизни бизона — 50 тысяч лет назад). Глины накапливались во время похолоданий, торф — при потеплениях, когда растительность становилась обильной. В нижнем торфянике, осложненном карманами, и покоился бизон. Сгинул он в одном из карманов, спасаясь от хищников (почти полный скелет самца пещерного льва зрелого возраста обнаружен недалеко отсюда) или убегая от назойливого гнуса, что нередко случается с современными копытными? На этот вопрос еще предстоит ответить. Пока же ясно, что умер бизон не своей смертью. В противном случае падалыцики, вроде землероек, личинок паутов и жуков-мертвоедов, за считанные дни уничтожили бы тушу, а косточки рассеяло бы паводком. Мы же видим, что серо-голубая бездонная жижа обволокла его тело и сохранила от хищников и падалыциков, а глубокое охлаждение отчасти воспрепятствовала разложению. Синяя корка вивианита указывает еще на один важный фактор: этот минерал образуется при отсутствии доступа кислорода. Иначе бы мягкие ткани окислились — сгнили.

«Интересно, что в кишечнике у представителей мамонтовой фауны преобладают бактерии из группы кишечных палочек, — делится результатами исследований другого — устьянского — бизона микробиолог Надежда Петровна Тарабукина, заведующая лабораторией разработки микробных препаратов из Якутского научно-исследовательского института сельского хозяйства. — Мы думаем, что мумии ледникового периода так хорошо сохранились не только благодаря низким температурам, но и под консервирующим воздействием этих бацилл, которые противостоят гнилостным бактериям».

Так это было или не так, предстоит долго, годами, разбираться. Пока же имеем в наличии: мумию бизона — одну; разрез отложений на реке Малом Анюе — один. И то, и другое в лучшем виде. Мумия эта — всего вторая, найденная в мире. Первая — Блу Бэйб, или Синий Красавец, у которой недоставало фрагмента спинной части, — попала к ученым в 1979 году. Золотоискатели обнаружили ее при разработке небольшого прииска в Центральной Аляске. Заслуженный профессор Университета Аляски Дэйл Гатри подробно изучил эту мумию и написал книгу о жизни, смерти, случившейся 36 тысяч лет назад, и жизни после смерти Синего Красавца. Этот бизон жил на северо-западе Америки — восточной окраине обширной суши Берингии, охватывавшей ушедшие ныне под воду шельфы арктических морей.

А теперь за двойными дверями ледника — полупогруженного в мерзлую почву бревенчатого сооружения на окраине поселка Анюйска — среди сияющих на стенах и потолке кристаллов льда покоится совершенно целый первобытный бизон! Вместительный ледник поставлен на берегу таежного озера лет семьдесят назад, и обычно в нем хранят мясо и рыбу. Сейчас разгар лета, и, кроме кучки мороженых щук — собачьего корма, там ничего нет. Бизону отведено отдельное помещение, куда мы поворачиваем, сделав шагов двадцать по коридору. Ни сапоги, ни ботинки с двойными шерстяными носками не спасают от холода, идущего от ледяного пола. Но мы перестаем стучать ногами и зубами, едва оказавшись на пороге «хрустального саркофага». Пахнет совсем не мертвечиной, а жилым хлевом! Бизон лежит на левом боку, поджав под себя ноги с мягкими копытами и повернув к нам голову. Если бы не отсутствие шерсти, мешки с которой стоят в углу хранилища, никто бы не сказал, что перед нами древнее животное, а не Машка или Борька с соседней фермы. Правда, крутой горб, чуть укороченная массивная голова и клочки густых курчавых волос выдают представителя бизоньего племени.

Вблизи иллюзия жизни, не желающей поддаваться распаду, не рассеивается: глаза, прикрытые густыми длинными ресницами; замшевый нос с большими ноздрями, словно расширенными на вдохе; нежные коровьи губы; гладкая, будто отполированная поверхность роговых чехлов. Такой мощи мощей позавидует любой святой старец, чьи иссохшие остатки кожи признаются за чудо нетленности. Сломан лишь один роговой стержень черепа (возможно, при падении туши на бечевник), да повреждена часть брюшины (уж не хищником ли?). Только кожа цвета индиго выдает в бизоне ископаемого зверя: это минерал вивианит оторачивает шкуру. Мы надеваем белые перчатки и впятером с трудом переворачиваем тело. С обратной стороны нас ожидает первое открытие: бизон, в котором ведущий в мире специалист по этим животным на фотографии распознал самку, оказывается настоящим быком! Всего этого не было бы, если бы жители чукотского Анюйска и расположенного неподалеку якутского Черского не увлеклись с подачи создателя московского музея «Ледниковый период» палеонтолога-самоучки Федора Касперовича Шидловского поиском ископаемых костей. Ежегодно скелетные остатки вытаивают из мно-голетнемерзлых отложений и, если их не собирать, либо рассохнутся в щепу, либо будут унесены паводком. Летом 2009 года, когда глава кочевой родовой общины «Албай» Александр Анатольевич Ватагин спускался на моторке по Малому Анюю, его внимание привлек свежий обрыв и темная груда на бечевнике под ним — явно животное. «Сначала мне подумалось, что то медведь или лось, утонувший или убитый браконьерами, но все же решил осмотреть тушу, — рассказывал первооткрыватель. — Выпрыгнул на гальку и понял: бизон, да еще целый. Берег продолжал оползать, потому сходил в Анюйск за подмогой. Набросили на быка веревки и вытянули на коренник. Сколотили ящик, положили тушку, погрузили все в выбитую яму и прикрыли ветками. В холоде она немало лет могла пролежать. Позвонил в Москву Шидловскому: у него лицензия на сбор палеонтологических объектов с этого участка». Так слаженные действия Ватагина и его помощников спасли уникальную находку для науки. Еще день-два, и совсем не маленький Малый Анюй унес бы бизона в Колыму…