Иосиф Халифман - Пароль скрещенных антенн

А брюзга по привычке ворчит, жалуясь на то, что здесь сам черт ногу сломит. И действительно, в фантастической пестроте типов, форм, конструкций гнезд очень не просто разобраться.

И все эти разнообразные гнезда сооружаются термитами, которые, если говорить о строении тела рабочих — о его размерах, о форме усиков, жвал, головы или ножек, в общем сходны между собой. Отсюда и возникло мнение, что термиты легче и лучше, быстрее и полнее, чем любые другие насекомые, применяются к местности, сообразуются с обстоятельствами, используют условия.

Один из видов Белликозитермес — «королевский» — строит свои гнезда из цемента с большим содержанием глины. Этот термит никогда не поселяется на песчаных почвах, а только на глинистых. В то же время доказано, что королевские термиты часто заменяют глину перемолотой слюдой. Они перетирают ее, разумеется, сами, в жвалах. Кроме того, они разбавляют цемент различными наполнителями, которые могут добывать из разных почвенных горизонтов, даже из очень глубоких.

Все же в одном отношении строители сравнительно редко отступают от правил и строже придерживаются «завета отцов». Одни сооружают гнезда из древесины или древесного картона, другие — из земли, третьи — из древесины и земли, смешанных в разных пропорциях. Состав строительной массы, конечно, связан с особенностями строительного поведения насекомых. А от состава массы во многом зависят и свойства сооружаемых из нее термитников.

Откуда берется, сколько времени формируется, как становится инстинктом умение приготовлять строительную массу, усваивать строительную повадку, строить воздушные, или наземные, или подземные гнезда, спасающие обитателей термитника от сухости, от духоты, от холода и жары, от муравьев и от наводнений?

Сколько бы ни излагать на этот счет соображений, вряд ли они будут интереснее, чем живой пример Макротермес гильвус — вида, весьма распространенного в Индонезии и Индокитае. Устройство гнезд и повадки этого термита давно исследованы и хорошо известны. Совсем не трудно было поэтому заметить, что и гнезда, и повадки Макротермес гильвус из районов рисовых плантаций в равнине Меконга и Камбодже существенно отличаются от обычных.

Начать с того, что термиты гнездятся здесь на меже, разделяющей затопляемые поля. Строят они, как принято у этого вида, гнезда наземные, но более крутые, более высокие и объемистые. Самое дно гнезда поднято по меньшей мере на метр, а то и больше над уровнем затопления рисовых полей. Широкое основание термитника не имеет камер и остается нежилым. Оно делается особо прочным и водоустойчивым. Камера родоначальников — царская ячейка — в обычном гнезде запрятывается ближе к центру гнезда, а здесь вынесена наверх, помещается под самой вершиной, чуть ли не на высоте двух метров от основания.

Пока поля затоплены, а рис месяцами стоит в воде, каждый термитник представляет собой островок, с которого его обитателям никуда нет выхода. И тем не менее Макротермес гильвус подлинно благоденствуют здесь: их гнезда выделяются числом и размерами. В непродолжительные периоды, когда вода спущена, термиты день и ночь отделывают сооружения и собирают все необходимое для «островной» жизни.

В Камбодже, как и всюду, рисовых полей, до того как возникло земледелие, разумеется, не было. Очевидно, и гнездостроительные инстинкты и кормозаготовительные повадки Макротермес гильвус могли согласованно перестроиться лишь после того, как здесь начато было возделывание орошаемого риса. А на равнине Меконга это произошло не так уж давно.

В этом изменении типа гнезда Макротермес есть что-то заставляющее вспоминать, как глубоко и согласованно перестраиваются пещерные грибы термитников, внезапно обнаруживающие в новых условиях никак не проявлявшуюся ранее способность образовывать сильную стрелку, пронзать оболочку гнезда, выходить под открытое небо, увенчиваться грибной шляпкой.

Обдумывая эти многоговорящие примеры и сходства, полезно вернуться к изложенным в предыдущей главе наблюдениям, позволившим ученым своими глазами увидеть, как самое совершенное приспособление семьи насекомых вырастает из множества разрозненных и, казалось, случайных действий массы особей.

Каждое в отдельности действие, на первый взгляд, очень мало говорит о том, к чему оно приведет, во что именно все они, вместе взятые, впоследствии сольются. Еще меньше говорят эти действия о том, что им предстоит объединиться, и о том, что из них в конце концов получится нечто целесообразное.