Иосиф Халифман - Пароль скрещенных антенн

Между тем о термите никак нельзя сказать, что в любой коже сердце у него все то же. Нет, от того, в какой коже вырастет, каким окажется взрослое насекомое, зависят и его повадки, и, в конечном счете, его жизненное назначение. Если это рабочий термит, то на его ножки и жвалы переложены все тяготы по сооружению гнезда и добыче корма, и он всех в семье — от мала до велика — кормит и поит. Если это солдат, то он ревностно охраняет покой гнезда и благополучие его обитателей, а сам даже кормиться не способен, может только бегать по коридорам и нишам гнезда, выстроенного рабочими, и принимать готовую пищу от рабочих. Крылатые же (мы уже знаем, что у термитов есть и такие) не способны ни строить гнездо, ни кормить молодь, ни оборонять семью. Это самцы или самки, предназначенные только для продолжения рода и ни для чего другого не пригодные.

Выше говорилось, что нельзя узнать, каким в будущем станет насекомое первого возраста, кем оно окажется, когда вырастет. Предсказать это невозможно, потому что не существует примет, указывающих на будущее развитие каждой молодой особи. Различия, обнаруживаемые во взрослых, возникают постепенно. Они формируются обстоятельствами жизни и — накопляются исподволь, по мере того как одинаковые по крови и облику крошки растут и поднимаются по ступеням развития.

Такие ступени действительно существуют, они отчетливо размежеваны между собой, каждая отделяется от предыдущей линькой.

Линька…

Это слово еще не раз будет повторяться, и пора сказать, что именно оно обозначает. Молодой термит выходит из яйца в мягкой и тонкой хитиновой рубашке. Постепенно эта рубашка твердеет, становится узкой, мешает расти, и насекомое сбрасывает ее. Линька — это очередная смена возрастной кожи, когда старый, отвердевший, ставший тесным и непрозрачным покров сбрасывается, и насекомое появляется в более просторном и на первых порах опять мягком и прозрачном одеянии.

Когда термиту пришло время линять, он ложится на бок, подтягивая назад голову, ноги, усики. Брюшко выпячивается бугром, отчего рубашка на спине лопается и сходит с тельца и головы. Через несколько минут старые лохмотья висят уже на одних только концах усиков и последних члениках ножек. Взрослые термиты съедают эти лохмотья, помогая молоди освободиться от них.

Закончившие линьку молодые термиты впадают в состояние покоя. У одних оно длится несколько часов, у других — даже два-три дня. Взрослые насекомые облизывают линявшую молодь, уносят в камеры, где потише.

В свое время — раньше или позже — рубашка вновь станет для подрастающего насекомого тесной и будет сброшена. А с каждой сбрасываемой старой рубашкой сбрасываются и какие-то черты сходства, все более утрачиваются свойственные всем молодым термитам общие черты, все больше сглаживается их подобие. Хитиновая рубашка, в которую растущий термит одевается при каждой очередной линьке, с каждым разом все отчетливее несет на себе признаки взрослых форм. Так из одинакового возникает несходное, из подобного вырастает различное.

Мы скоро узнаем некоторые подробности, объясняющие не только зачем и почему, но и как возникают все эти изменения и различия.

Однако повторяем, здесь говорится обо всем только очень бегло.

Первый — назовем его здесь младенческим — возраст термитов закончился их линькой. Молочно-белая молодь, сбросившая одинаковую у всех рубашку, вновь выходит на свет уже чуть более крупной.

Молодые второго возраста — несколько длиннее, несколько шире и не все одинаковы. Различие не слишком заметно, оно сводится, может быть, только к разнице в размере головы. Молодь существует сейчас в двух обликах: малоголовых и крупноголовых. У первых — маленькая яйцевидная голова. У вторых — голова цилиндрическая. Усики стали немного длиннее, у тех и других по двенадцать-тринадцать члеников. Термиты этого возраста и выглядят и ведут себя сходно. Как моськи среди слонов, бегают эти короткоусые создания меж полновозрастных и длинноусых своих взрослых собратьев, по-прежнему еще отличаясь от них совершенно белым цветом брюшка.

Новая линька кладет конец второму — скажем, детскому— возрасту. Снова сбрасывается помутневшая, ставшая тесной и жесткой рубашка и опять из-под нее появляется на свет чуть более крупный и еще кое в чем отличный от линявшего термит. Его брюшко, однако, по-прежнему прозрачно. Усики снова стали длиннее: в них уже четырнадцать члеников. Соответственно длине усиков повышается и приспособленность к участию в жизни семьи.