Вадим Сафонов - Земля в цвету

Изумительны восходящие кривые урожаев, зримое повышение плодородия земли. Не медленно-вековое, не десятилетиями даже, а именно зримое, на глазах, почти год от года.

Средний урожай во второй пятилетке вырос, по сравнению с первой, на 21,3 процента. Урожаи озимых пшениц — на 26,7 процента, яровых пшениц — на 31,1 процента. А если сравнить три довоенных года (вовсе не лучших, мы помним, с ледяными веснами и опаляющим зноем летом), если сопоставить их не с рядовыми, а с рекордным для дореволюционной России 1913 годом, то мы увидим скачок с 6,9 центнера пшеницы в среднем с гектара (в 1913 году) до 10,57 центнера (в 1938–1940 годах). А за эти же четверть века урожай пшеницы в США снизился до 8,9 центнера (в 1913 году было 9,6 центнера). Канада же собирала на каждом гектаре едва 68 процентов прежних урожаев пшеницы. Мы говорим о самом драгоценном — о пшенице. Но и по другим хлебам отчетливо видны, как две расходящиеся дороги, те же две кривые: восходящая кривая повышающегося плодородия в СССР, нисходящая — в двух крупнейших житницах капиталистического мира: Соединенных Штатах и Канаде.

Что же, практика там не приходит в противоречие с теорией, напророчившей иссякание силы земной…

Уже в 1937 году наша страна была на первом месте в мире по производству пшеницы, ячменя, овса, картофеля и многих других культур.

Перед войной наши поля давали 45 процентов мирового сбора пшеницы, хотя ка долю СССР падали лишь немногим более четверти общей площади, занятой в мире пшеницей; значит, должен был произойти резкий сдвиг в урожайности пшеницы, по сравнению со средней мировой, чтобы стали возможны такие сборы.

На душу населения приходилось у нас 4,5 центнера зерна хлебных злаков, а в Соединенных Штатах — всего 1,9 центнера, во Франции — 1,8 центнера, в Германии — 1,5 центнера.

Это не простое «первое место», не простое превосходство. Это различие разительное, качественное. Оно уже позволяет представить себе, как будет совершаться у нас дальнейший переход к осуществлению тысячелетней мечты человечества — коммунизму, лозунгом которого станет: «…каждому по потребностям…»

Не раз предпринимались попытки вычислить, какой наибольший урожай вообще может быть выращен на земле. Американец Вилькокс установил для пшеницы предел 110,5 центнера с гектара. «Мировым рекордом» считалось 92 центнера, собранных однажды в Италии. Это записали в учебники и запомнили надолго. И «рекорд» и «предел» постигла общая судьба теоретических «пределов». Колхозник Маценко из Ямпольского района, Винницкой области, вырастил на опытном поле хаты-лаборатории 682 пуда пшеницы (то есть примерно 112 центнеров).

А актюбинский колхозник Чаганак Берсиев, памятник которому поставлен в казахском ауле, собрал в 1943 году свой урожай другого зернового растения — проса — свыше двухсот центнеров с гектара (как об этом уже рассказывалось на страницах этой книги). То был абсолютный рекорд урожая, когда-либо полученного от зернового растения человеком.

Говорят, что вычислен теперь новый теоретический предел для пшеницы: 150 центнеров. Но не будем особенно доверять и этому. Вспомним слова Вильямса: «Урожаи могут расти беспредельно».

Именно возможность беспредельного повышения урожаев доказывает опыт нашего советского сельского хозяйства. Ведь не случайно рекорды урожайности не по некоторым только, а по всем главнейшим культурам держит наша Родина — СССР.

Бельгийский институт по изучению сахарной свеклы считал непревзойденными урожаями свеклы 810 центнеров с гектара, которые посчастливилось собрать где-то в Западной Европе в 1888 году (вон какая старина!), и урожай похуже — 760 центнеров, зарегистрированный в 1933 году. Вскоре после того как в Брюсселе был важно вписан в книги этот рекорд, на другом конце Европы, в нашей стране, Мария Демченко положила почин движению пятисотниц. Пятьсот центнеров — то был только первый рубеж для советских свекловодов. Уже в 1936 году несколько десятков колхозных звеньев рапортовали с Украины, что они вырастили больше чем по тысяче центнеров сахарной свеклы на гектар. Затем звеньевая Оторбаева в Киргизии сняла 1320 центнеров с гектара. А звеньевой казахстанского колхоза имени Ленина Семен Утепбергенов превзошел и это: он рапортовал о сборе 1410 центнеров с гектара!

Не одно тысячелетие выращивают рис в странах Востока. Там это главный «хлеб». У нас рис — культура молодая, вовсе не «ведущая». Но тысячелетний опыт рисоводов — ни в Китае, ни в Японии, ни в Индии, а также ни в Италии, ни в Испании, где тоже рис сеют давно, — не знал высших урожаев риса, чем 30–40 центнеров с гектара. Пятьдесят центнеров — уже рекорд. А самый высокий известный урожай не превышал 90 центнеров. В 1936–1939 годах колхозники на юге Украины уже собирали по 50–75 центнеров с гектара, в Краснодарском крае — до 107 центнеров, а в Казахстане — до 128 центнеров. В 1946 году колхозник Кзыл-Ордынской области лауреат Сталинской премии Ибрай Жахаев собрал 160 центнеров риса с гектара. Предел ли это? Да нет, конечно! Когда вы будете читать эту книгу, газеты вам сообщат о новых победах советских рисоводов. Ведь рис, по мнению специалистов, одна из самых урожайных среди зерновых культур.